Вокруг Света 1960 № 05 - [18]

«Двенадцать процентов поверхности Венгрии занято лесами», — уныло сообщали справочники еще лет двадцать назад.

12 процентов означает, что страна должна была платить зерном за железнодорожные шпалы, за крепления для шахт, за лес для строек, за сырье для бумажной промышленности.

Довести площадь лесов Венгрии до двадцати процентов за двадцать лет — это цифра из перспективного плана развития страны. Только за год руками молодых высажено в разных концах страны почти двадцать миллионов деревьев. В степном Альфельде и холмистом Дунантуле, на склонах гор Мечен и в пригородах Будапешта шелестят листьями совсем юные леса.

Реальность самых смелых проектов подтверждается сегодняшними делами молодежи. В прошлом году пять миллионов часов отдала она общественным работам, выполняемым в свободное от учебы и других занятий время.

Молодежь страны сооружала трансформаторный завод в Чепеле, промышленном сердце Будапешта, сейчас она возводит молодежные кварталы в городе Байя, построила рудообогатительную фабрику на металлургическом комбинате имени В.И. Ленина в Мишкольце.

Молодежь страны участвовала в создании Дунайского металлургического комбината и социалистического города Сталинварош, именно она осваивает сейчас земли Хортобади. Уже несколько лет орошает их восточный канал. Специальное судно «Новая Тиса», снабженное дождевальной установкой, поливает поля риса, овощей, кукурузы. Вчерашняя «пуста», где нечем было порой и овцу напоить, становится районом доходной отрасли хозяйства — рыбоводства.

Молодежь трудится не только на больших стройках, но и на сотнях малых, которые возникают в каждом районе, в каждом городе, в каждом селе. И пусть построенный в одном кооперативе пятикилометровый канал осушил всего пятьсот гектаров болот; пусть дамба, сооруженная в другом, оградила от наводнений одно поле; пусть узкоколейка, проложенная к шахте, протянулась лишь на полтора километра; пусть по одной силосной башне и новой ферме для скота появилось в кооперативах — сотни таких небольших строек вносят изменения в жизнь всей страны.

Обновлять землю начала совсем недавно — полтора десятка лет назад — венгерская молодежь. Дела молодежи различны по масштабам, но они охватили всю страну — от западной Залы до восточной области Боршод. И там, где молодежь приложила руки, молодеет сама Венгрия.

И неудивительно, что академическая карта не успевает отражать эти перемены. Через несколько лет прочно лягут на карту значки строящихся городов и каналов, зеленые пятна посаженных сейчас виноградников и лесов окрасят выжженные горы и равнины. Но тогда венгерская молодежь уже будет строить недалеко от Восточного — Западный оросительный канал, водохранилища и гидростанции на Дунае и Тисе, будет бурить скважины в Шомоди, Ваше, Бекеше — в новых нефтяных и газоносных районах.

И тогда снова понадобится карта-поправка, карта-дополнение.

Л. Павлов

Зажигалка из Сант-Анджело

«Неаполь, Капри, Ишиа — названия, от которых веет очарованием юга, его прелестью и жизнерадостностью», — так обычно начинают журналисты путевые заметки по Италии. История, которую мы хотим рассказать, тоже произошла в этих солнечных, благословенных местах.

Там, где в море врезаются острые скалы, в стороне от белоснежных вилл и пляжа с креслами-корзинками, приютилась маленькая рыбацкая деревушка Сант-Анджело.

Стоит жаркая, знойная пора. Солнце клонится к закату. Большинство деревенских мужчин еще не вернулось из Неаполя. С тех пор как итало-американский концерн с его современными судами стал хозяйничать в водах Неаполитанского залива, рыбаки превратились в носильщиков, рассыльных, кельнеров.

В деревне царит тишина, но от нее веет страхом, в деревне полиция. Полицейские обходят один за другим покосившиеся домишки, прилепившиеся к крутому обрыву. Стоя в дверях своих хибарок, женщины перекликаются друг с другом:

— Кого ищут?

И каждая, боязливо прижимая к себе детей, думает: «Нас это не коснется!» Но ни одна из них не уверена.

Полицейские идут к старосте, показывают ему зажигалку и спрашивают, кому она принадлежит. Потом направляются к дому вдовы Руокко.

— Где твои сыновья?

— Какие? — отвечает она вопросом на вопрос. За ее спиной стоит парень лет шестнадцати, а перед ней толкутся двое тринадцатилетних. Близнецы никогда не видели отца: сразу после войны он подорвался на мине в нескольких метрах от берега.

— Мы ищем самых старших — Марио и Армандо.

Женщина вздрагивает.

— Их нет... Может быть, они в Неаполе.

Полицейские уходят. Один из них остается ждать Марио и Армандо.

В ночь перед тем, как полиция оцепила деревню Сант-Анджело, двое парней притаились в густом винограднике.

— Перестань молиться, Армандо. Скажи лучше, который час!

Армандо поглядел на звезды и прошептал:

— Скоро три.

Марио осторожно приподнялся, посмотрел на железнодорожную насыпь. Ни шороха.

— Тогда давай, — приказал он и стал пробираться через виноградник. Вытащив из укромного места бревно, братья, крадучись, понесли его к насыпи. Армандо заколебался:

— А если это другой поезд?

— Я уже сказал тебе: перестань, — набросился на него Марио. — Я долго к нему прислушивался. Это состав, груженный бананами. А теперь иди сюда и делай, что я говорю.