Вокруг Света 1960 № 02 - [8]

Атлантическая сельдь нерестится у берегов Норвегии. Там же из икринок появляются личинки, похожие на прозрачных червячков с большой головой и глазами. И этих беспомощных мальков мощные течения сразу же уносят в далекое Баренцево море.

К началу лета здесь собираются массы молоди. Баренцево море можно назвать детским садом сельди.

Вначале молодь живет близ берегов или в заливах Кольского полуострова. К 5—6 годам сельдь достигает совершеннолетия и впервые идет на нерестилища к Норвегии. Она уже никогда не возвращается туда, где прошло ее детство. Отложив икру, сельдь уходит к Ян-Майену на откорм. К зиме, когда вода становится холодней, сельдь отправляется на юг, к Фарерским островам, а на следующий год снова идет по своим извечным путям — к Норвегии, а оттуда к Ян-Майену.

Но расписание, по которому движется сельдь, к сожалению рыбаков, не постоянно. Ведь один год не походит на другой. Если запаздывает весна, то позднее развивается планктон, позднее нерестится и совершает миграции сельдь.

Для прогноза точных маршрутов сельдяных косяков надо в комплексе изучить многие климатические, океанологические, биологические факторы. Вот почему у Ян-Майена Соколов, Федоров и Потайчук неустанно проводили разные измерения. «Северянка» шла под водой.

К полуночи 10 июля лодка пересекла 70-ю параллель, приближаясь к Исландии. День не принес ничего интересного. По-прежнему за тонкой обшивкой свистел ветер, по-прежнему вылезали мы через тесный люк на мостик и глядели на волны, рассекаемые острым килем. Все ждали утра, когда должна была произойти…

Встреча

— Солнце! Ребята, солнце! — кричал сверху вахтенный.

По скользкому трапику мы поднимались на мостик и жмурились от красных лучей. Солнце стояло по-зимнему низко и наверняка не грело. Но нам казалось, что тепло обжигает серые лица, проникает сквозь волглую меховую одежду.

— Счастливы люди, живущие под солнцем! — улыбнулся Сергей Пацай.

Как осенью был чист воздух. На фоне ярко очерченного горизонта виднелся короткий корпус корабля с высоко поднятым носом. Мы радостно срывали шапки, приветствуя своих товарищей здесь, в Норвежском море.

Не в пример нам, закутанным в промасленные канадки, они были только в одних ковбойках.

С визитом на корабль к Ивану Григорьевичу Юданову, начальнику научной экспедиции, отправились Соколов и Волков.

К концу дня они вернулись вместе с сотрудниками Полярного института ихтиологом Борисом Соловьевым и акустиком Альбертом Дегтяревым. Соловьев на вытянутых руках держал какую-то хрупкую вещь, завернутую в шарф.

За ужином он размотал сверток и поставил на стол стеклянную банку с сельдью собственного приготовления. Сельдь уничтожили моментально. Никто из нас не пробовал такой замечательной закуски, в меру посоленной и сдобренной разными специями. Она прямо таяла во рту. Инженеру-механику Юрию Иванову, хранителю водных припасов, пришлось потом выдать по лишнему стакану воды. Спать улеглись рано. Завтра начиналась...

Новая работа

С судна «Профессор Месяцев» выметывали дрифтерный порядок — сеть длиною в километр. В море она держалась на резиновых поплавках вертикально. Стая сельди натыкалась на сеть, рыба запутывалась в ячеях. Порядок обычно ставится на ночь, потому что в темноте рыба не видит сетей. Но что же делать в полярный день, который продолжается несколько месяцев?

Проблема летнего лова сельди дрифтерными сетями давно занимает и рыбаков и ученых. На судне «Профессор Месяцев» были сети, окрашенные в разные цвета: красный, синий, зеленый, коричневый. Лодка уходила в глубину, и мы пытались определить: какой же цвет сельдь различает хуже всего? Это была первая задача, стоящая перед нашей экспедицией.

Однако нам не везло. В иллюминаторах виднелись только рачки и мельчайшая растительная пыль. Море «цвело». Мы меняли районы, снова и снова погружались вблизи сетей, но везде прозрачность была так ничтожна, что в нескольких метрах все тонуло в плотной зеленовато-красной мгле.

Мы наблюдали, как сильно изменяло окраску моря это «цветение». Вода иногда становилась красной или зеленой, соломенно-желтой или коричневой в зависимости от преобладания того или иного организма.

Остракоды, ночесветки и другие рачки, которые водились в морской толще, придавали воде красноватый оттенок. Этот необычный цвет не раз озадачивал путешественников.

Гончаров, например, в книге «Фрегат «Паллада» рассказывал, что море у берегов Японии покрывалось красной икрой, словно толченым кирпичом. Надо полагать, писатель ошибался, принимая за красную икру ночесветку, похожую на розоватый шарик. А однажды в Атлантике с парохода заметили кроваво-красные полосы в несколько миль длиной. Среди них плавал кит. Моряки подумали, что кит ранен и истекает кровью. Когда же они зачерпнули из-за борта ведро воды, то увидели остракод. Кит просто-напросто питался ими.

И еще одно интересное явление наблюдали мы из иллюминаторов «Северянки» — фосфорических рачков. Рачки виднелись только на глубине, куда проникал очень слабый свет. На фоне темно-синей воды они походили на мерцающие фонарики. Когда проскальзывала мимо рыба, они вздрагивали и кружились.