Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2 - [20]

Такие вот неглубокие мысли одолевают нас у дома 1538 года, над дверью которого красуется изрядно изуродованный бюст Франциска I… «Дела давно минувших дней», конечно, но такой уж это исторический город Этамп, и Франция ему многим обязана. Возьмем, к примеру, мраморную статую на Театральной площади. Изваял ее скульптор Элиас Робер, уроженец Этампа, ученик Давида Анжерского и Праделя. Он участвовал в создании скульптурных украшений Лувра, Театра Шатле в Париже, фонтана Сен-Мишель, Горной школы, Аустерлицкого вокзала, изваял в Лиссабоне памятник Педро IV, и еще, и еще… А для родного города создал статую известного натуралиста Э.-Л. Жоффруа Сент-Илера, который родился в деревне Сент-Илер возле Этампа. Родился натуралист в 1772 году, и ему еще не было двадцати, когда он открыл первый в музейной истории Франции зоологический отдел. Первый французский зверинец тоже был открыт по его почину. А в самом расцвете сил он отправился в одну из наполеоновских экспедиций (в Египетскую) и не только не погиб, но и провел время с толком. Надо сказать, что это вообще была самая толковая наполеоновская военная кампания (недаром он ею всю жизнь гордился). Не то чтобы он выиграл кампанию, Наполеон, нет-нет, он ее проиграл, как и все прочие свои кампании. Но на сей раз великого человека осенила блестящая мысль: он решил взять с собою в поход целое полчище ученых – для пользы науки и Франции. И пока Наполеон проигрывал англичанам войну (он даже кое-что из научных находок вынужден был потом отдать победителям-англичанам, скажем, знаменитый «розетский камень», который помог разгадать иероглифы), ученые составляли описание Египта, изучали природу и вообще занимались делом. Что до Жоффруа Сент-Илера, то его считают основоположником науки о строении нашего тела – «неслабая» заслуга. К прочим его достижениям можно отнести и удачное отцовство. Его сын Исидор тоже стал естествоиспытателем, основал Общество акклиматизации растений и разбил сад в гуще Булонского леса. Вдобавок этот сын усиленно пропагандировал потребление конины французами, устраивая конноедные банкеты. Но, конечно, и мерзкий Наполеон, и аппетитная конина – это все из сравнительно недавней истории, а подлинный расцвет Этампа относится еще к временам Робера Благочестивого и Людовика VII, то бишь к XI веку. Робер Благочестивый построил здесь первый замок и оросил водами рек Луэт и Шалуэт королевские сады. Тогда же были построены здесь первые мельницы и насажены виноградники по берегам. Этамп стал торговым городом, в нем устраивали ярмарки. А воинственный Филипп-Август, живший в окружении не менее воинственных врагов, воздвиг здесь систему оборонительных сооружений.

При Людовике Святом здесь уже было графство, которое обычно получал во владение один из членов королевской семьи. Потом снова были войны, строили и разбивали укрепленные стены, пока не воцарился в Этампе счастливый муж королевской фаворитки Анны де Пислё.

БЛИЗ ЭТАМПА

Во времена Фронды город пережил жестокую осаду, войска принца Конде пришли под его стены, и значительная часть населения была перебита. Потом горожанам надоела война, и они разобрали мерзкую крепость, но войны от этого не прекратились. А еще была здесь эпидемия чумы, и тогда спасать бедных людишек пришел в город святой человек, Сен-Венсан де Поль (Сан-Виченцо де Паула). А все же город снова оправился, позднее он бойко торговал зерном, имел полсотни постоялых дворов, где жили торговцы… В 1792 году торговле помешала революция. Как положено в революционные годы, возникла (несмотря на добрый урожай) продовольственная проблема. В городах появилась сильная власть, комитеты насильников (конечно, с красивым псевдонимом – «комитеты общественного спасения», ох уж эти псевдонимы комитетов, вечно обещающих счастье, порядок и безопасность, а на деле…). Город Этамп стал обирать деревню, и все бы кончилось крестьянским бунтом, если б революция затянулась (или, упаси боже, была бы «перманентной»)… К счастью, во Франции все завершилось быстро.

В целом же от всех этих веков упадка и подъема, революций, войн и молитв дошли до наших дней чудом уцелевшие (хотя бы и частично) церкви Этампа, а над городом, над жиденьким городским парком, как и все последние девятьсот лет, маячит старинный королевский донжон – знаменитая четырехлопастная (имеющая на плане форму четырехлистника) башня Гинет. Это одно из самых любопытных оборонительных сооружений Французского Острова. Оно стоит тут с XII века (и, видимо, осталось от оборонительной системы Филиппа-Августа), а название свое получило от слова «гинье» – подстерегать, подглядывать, именно в этом качестве изображена башня на миниатюре из собрания «Злачные годы герцога дю Барри» (там, кстати, представлен Этамп 1384 года). Толщина стен этой башни у основания – четыре метра, а высота ее и нынче – 27 метров. Между этажами – любопытнейшие перекрытия, но лестницами этажи (в целях обороны) не соединяются. Уже Филипп-Август использовал башню в качестве идеальной тюрьмы. В частности, четырехметровой толщины стены должны были оградить короля-молодожена от гнева его супруги Ингебург Датской. Король женился на ней, польстившись на ее связи с английской короной, которую она могла в случае удачи унаследовать, но после первой же брачной ночи воинственный Филипп-Август почувствовал, что вторую ночь он не переживет. Немилую Ингебург король отправил в замок Сен-Леже-ан-Ивлин, а себе подыскал новую жену – Агнесу де Мерани. Однако отвергнутая Ингебург пожаловалась папе римскому, папа пригрозил королю отлучением от церкви, и Филиппу-Августу пришлось отправлять милую Агнесу домой. Она не пережила такого позора и горя, а упрямая Ингебург жила долго. Правда, первые десять лет король держал ее в заточении в этампском донжоне, и только после десятилетней выдержки она смогла вернуться в желанный Париж.