Вокруг Гекубы - [3]

– Какой ты храбрый, Стойко, – нежно прошептала Лира. – А я так боюсь, просто ужасно. Откуда они взялись такие?

– Откуда взялись, туда и уберутся! – твердо заявил Бруч.

При виде зеленых глаз, с признательностью глядящих на него, он преисполнился отваги. Хотелось даже, чтобы пираты ворвались на звездоход, и тогда он, Стойко Бруч, могучими пинками вышвырнул бы их обратно в пространство, чтобы прекраснейшая математик Вселенной наконец поняла, кто действительно достоин звания капитана на этом корабле.

Бруч расправил плечи, взгляд его метал молнии, пальцы гневно сжимали шарик запасного комплекта. В конце концов, хрупкая бумага не выдержала и порвалась. Ремонтники один за другим выбрались через прореху и, громко жужжа, полетели искать повреждения и микропробоины.

– Стойко, мальчик, не надо нервничать, – мягко сказал капитан.

Большего унижения невозможно было представить!

Пираты прочистили орудие, вытряхнув из жерла сор и пустые бутылки. Потом двое, что поздоровей, сгибаясь от непосильной тяжести, приволокли огромное свинцово сереющее ядро. Ядро вкатили в дуло просевшей пушки и стали ждать пушкаря.

Вскоре и он вышел из-за мачты с небрежным видом провинциального артиста, все первое действие просидевшего за кулисами и теперь вышедшего на сцену играть неожиданно приехавшего издалека дядюшку.

Как ни мало были искушены космонавты в тонкостях старинного гардероба, но все же сразу признали в артиллеристе человека иной эпохи, нежели его окружение. Грязно-зеленый френч с густыми золотыми эполетами ладно сидел на широких плечах, фуражка с блестящим лаковым козырьком и высокой тульею, украшенной сияющей кокардой, безуспешно тщилась примять круто вьющиеся волосы. Хромовые сапоги, начищенные до немыслимого блеска, до колен прикрывали голые волосатые ноги. И даже кюлоты, выдержанные в духе окружающих мод, совершенно такие же, как у оруженосца Иды Клэр: с буфами, прорезями, гульфиком на двух перламутровых пуговицах и выпуском «гусиное брюхо», скорее казались шортами, еще бывшими на памяти у наших бабушек. В пальцах офицера небрежно дымилась длинная сигара с узким серебряным ободком.

Все в облике канонира изобличало человека бывалого, а также опытного ловеласа, и никто не удивился, когда юный паж поспешно вынырнул из палубного люка и, ревниво расправив узкие плечи, встал между госпожой и офицером.

Но все же самым примечательным в артиллеристе оказалась не внешность; не френч и не кокарда заставили Лиру Офирель удивленно ахнуть, а невозмутимого дуэнца заскрипеть нечто непереводимое. На золотом генеральском погоне, крепко вцепившись когтистыми лапами в витое шитье, сидел лингвист, почти такой же, как у Ангама Жиа-хп, но не жизнерадостно-зеленый, а нехорошего кровавого цвета.

– Это инопланетянин? – с тревогой спросил Ангам Жиа-хп.

Волнение его было так велико, что голос известного диктора изменился, в нем проскользнула резкая кричащая нота.

– Я вообще не знаю, кто они все, – задумчиво проговорил Дин Крыжовский. – И если бы не желание выяснить это, я бы уже давно включил двигатели и оставил их плыть куда им заблагорассудится.

– Смотрите, стреляют! – прервал их Стойко.

Бомбардир поднес дымящую сигару к запальному отверстию. Выстрела не было. Стрелок удивленно передернул плечами и вдавил сигару плотнее. Сигара погасла, выстрела не было. Напустив на лицо выражение брезгливой скуки, неудачник вытащил из нагрудного кармашка стекло монокля и, собрав свет далекой Бетельгейзе на кончике своей сигары, начал раскуривать ее.

– Модест, вы скоро? – негромко спросила Ида Клэр.

– Сию минуту, мадам, – ответил обладатель монокля и, нагнувшись, принялся изучать нестреляющую пушку. Лингвист, балансируя на плече, искоса смотрел желтым глазом. Потом он резко ударил по орудию кривым клювом. Раздался долгий колокольный звук.

– Халтурщики!.. – процедил Модест сквозь зубы. – Порох забыли!

– Сам дурак! – крикнул лингвист голосом известного диктора.

Пушку перевернули, ядро тяжело ухнуло на крякнувшие доски. Принесли порох. Вместо пыжа оскорбленный пушкарь сорвал берет с пером с головы ближайшего разбойника. Тот отошел, недовольно ворча.

Наконец сигара вновь коснулась запального отверстия, и выстрел грянул! От страшного толчка орудие сорвалось с лафета и, пробив противоположный фальшборт, унеслось в космическое пространство наподобие допотопной пороховой ракеты, каковой оно, по сути дела, и являлось. Ядро, выскользнув из удравшего ствола, вновь шлепнулось на прогнившую палубу и лениво покатилось.

Стойко Бруч весело захохотал. Но смех быстро иссяк. Встревоженные космопроходцы в молчании наблюдали, как неудержимо катилось к цели ядро. Стало видно, что оно не свинцовое. Оно пухло и вздувалось комками бесформенной серости. Вот оно коснулось борта «Конан Дойла», раздался долгий треск и вслед за тем пронзительный визг вырывающегося наружу воздуха. В стене рубки зияла здоровенная дыра.

Толпа пиратов с гиканьем бросилась к пробоине.

В следующую секунду дружным залпом хлопнули полсотни бумажных шаров. Понизившееся давление разорвало их, и ремонтники-цементаторы, мгновенно активизировавшиеся при виде столь явной опасности, черно-желтой воющей тучей рванулись к пробоине, залепляя ее комками глины, замешенными на слюнном ферменте, да и просто собственными телами. Когда корабль находился в опасности, им было не до незваных гостей.