Вокруг дуэли - [77]
Но в эти же самые февральские дни тысячи людей с воодушевлением переписывали, учили наизусть, зачитывали беспримерный по смелости документ, буквально набатом прозвучавший в России, расцененный властями как «воззвание к революции». Я говорю о шестнадцати строчках прибавления к стихотворению Лермонтова «Смерть поэта». Впрочем, это уже другая, самостоятельная история…
Как же сложилась жизнь А. В. Трубецкого, «наикраснейшего»?
Оставив двор (под давлением Бенкендорфа и самого Николая), Трубецкой оказался вне привычной для него среды. Двери особняков «ультрафешенеблей», тех «сливок общества», плоть от плоти которых он был, как и двери Аничковского дворца и Зимнего, для него закрылись навсегда.
Могу допустить, что какую-то роль в судьбе Трубецкого сыграла и напраслина «бунтаря» и вольнодумца Александра Жеребцова, который явно преувеличил роль князя в высшем обществе. Однако Жеребцов невольно подключил к наблюдению за Трубецким III Отделение, что само по себе должно было лишить Александра Васильевича прежнего высочайшего благорасположения.
Осенью 1837 года в Петербург приезжает знаменитая танцовщица Мария Тальони.
«В балете царит мадемуазель Тальони, — писала Дантесу в Париж друг Дантеса и Трубецкого Идалия Полетика, — я езжу ее смотреть всякий раз, и хотя прежде не восхищалась никакой танцовщицей, ее я не устаю смотреть, она очаровательна».
Трубецкой ведет себя скандально: начинает открыто ухаживать за «Любашей-цыганкой», как однажды назовет знаменитую танцовщицу Александра Федоровна.
25 января 1838 года Вяземский сообщает Мусиной-Пушкиной:
«Наикраснейший мало появляется в свете. Говорят, будто он поменял балы на балет и пребывает у ножек Тальони».
Императрица с обидой следит из дворцового заточения за развитием этого романа. Она пишет Бобринской: «Саша Трубецкой как безумный».
Карьера Трубецкого рушится. 18 января 1842 года Александра Трубецкого «из ротмистров Кавалергардского Ея Императорского Величества полка» увольняют «по обстоятельствам полковником и с мундиром».
Князь начинает добиваться разрешения уехать за границу.
Но разрешение приходит только через десять лет.
«Отставной гвардии полковник князь Александр Трубецкой с Высочайшего соизволения в конце сентября 1852 года отправился за границу для окончательного устройства дел своих на три месяца и отнюдь не долее, на честном слове».
В Ливорно Трубецкой женится, но не на Тальони, которая старше его на десять лет, а на… ее воспитаннице девице Эде, записанной под именем графини Жильбер де Вуазен.
По истечении отпуска Трубецкой обращается к генерал-адъютанту графу Орлову «об исходатайствовании высочайшего соизволения на бессрочное пребывание за границею».
Николай категорически отказывает в этом Трубецкому.[37]
«На основании существующих узаконений, — повелевает император, — сделать ему формальный вызов о немедленном возвращении в Россию, назначив ему для сего двухмесячный срок, если же он не исполнит сего, то подвергнуть его действию законов».
В январе 1853 года «высочайшее повеление» объявляется Трубецкому русским генеральным консульством в Венеции с подпискою.
Трубецкой «в отечество не возвратился».
«Дело» вновь затягивается.
В феврале 1854 года Николай сам запрашивает Государственный совет, оставив на «обертке Мемории», касаемой других лиц, несколько строк:
«Узнать у М. В. Дел, когда представлено будет в Совет дело об отставном полковнике князе Трубецком за невозвращение по данному указанию».
С.-Петербургский уголовный суд теперь спешно выносит решение:
«Князя Трубецкого, лишив всех прав состояния, считать вечным изгнанником из общества».
29 марта 1854 года Правительствующий сенат это решение утверждает:
«Согласно решения судебных мест отставного полковника князя Александра Трубецкого, сорока лет, за неявку в отечество из-за границы, по сделанному от правительства вызову, лишить всех прав состояния и имеемых им ордена св. Анны 3 степени с бантом, серебряной медали „За взятие Варшавы“ 25–26 августа 1831 года и польского знака отличия за военные достоинства 4 степени и подвергнуть вечному изгнанию из пределов государства. Каковое определение Правительствующего Сената повергнуть на Высочайшее благоусмотрение Его Императорского Величества установленным порядком».
Испуганный жестким решением, Трубецкой обращается с верноподданническим письмом к наследнику — великому князю Александру Николаевичу, с которым в свое время дружил.
Александр Николаевич ходатайствует за Трубецкого перед отцом.
Николай делает новую собственноручную надпись:
«Князь А. Трубецкой обратился к Наследнику с прошением дозволить ныне же вступить в службу рядовым, я на это согласен и потому приговор, хотя и утверждаю вполне, дозволяю отложить в исполнение, если он явится на службу не позднее 15 июня [1854 года], но если сего не исполнит, то приговор над ним привести в действие».
15 июня военный министр князь Долгоруков уведомляет государственного секретаря, что князь Александр Трубецкой не явился на службу.
«Дело» Трубецкого вновь начинает двигаться по инстанциям.
Военный министр Долгоруков снова пишет государственному секретарю 22 мая 1855 года:
Вторая книга из известного цикла об октябренке Сане Дырочкине Весёлая повесть об октябрятах одной звездочки, которые стараются стать самостоятельными и учатся трудиться и отдыхать вместе.
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Книга «Саня Дырочкин — человек семейный» — первая повесть из известного цикла об октябренке Дырочкине и его верном спутнике и товарище собаке Моте, о том, какой октябренок был находчивый и самоотверженный, о том, как любил помогать маме по хозяйству.Повесть печаталась в сокращённом варианте в журнале «Искрка» №№ 1–4 в 1978 году.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.