Воины - [50]

Вроде того.

— Мне неохота возвращаться в офис, — говорил он. — Столько лет не виделись, а тут вдруг ты снова вошла в мою жизнь, и мне не хочется, чтобы ты исчезла вот так сразу.

«Исчез-то как раз ты, — подумала она. — Уехал в этот свой Боулинг- Грин...» А вслух сказала:

— Ну, мы могли бы поехать ко мне в отель, но он находится в центре города...

— Вообще-то тут есть уютное местечко прямо напротив, — сказал он.

— Что, правда?

— Мотель «Отпуск» называется.

— Думаешь, у них в это время найдется свободный номер?

Он как-то ухитрился сделаться одновременно смущенным и самодовольным.

— Ну, вообще-то я заказал номер заранее...

Через четыре месяца ей должно было исполниться восемнадцать, и тут все изменилось.

Со временем она осознала то, чего тогда сознательно старалась не замечать: все изменилось не вдруг, еще до того некоторое время все шло не так, как прежде. Отец реже приходил к ней в постель, иногда отговаривался тем, что день был тяжелый и он слишком устал, иногда говорил, что он взял работу на дом и будет сидеть до поздней ночи, иногда вообще не утруждал себя объяснениями.

И вот в один прекрасный день он предложил ей прокатиться. Иногда такие семейные прогулки заканчивались в каком-нибудь мотеле, и она подумала, что и в этот раз будет так же. Охваченная предвкушением, она положила ему руку на колено, как только они выехали на улицу, и принялась поглаживать его, ожидая ответной ласки.

Он отвел ее руку.

Она удивилась, почему, но ничего не сказала, он тоже ничего не сказал. Минут десять он кружил по улочкам пригорода. Потом резко затормозил на стоянке возле крытого рынка, остановился, упершись в глухую стену, и сказал:

— Ты ведь у меня солдатик, да?

Она кивнула.

— Я знаю, ты всегда будешь моим стойким, верным солдатиком. Но нам пора эго прекратить. Ты теперь взрослая женщина, тебе пора жить своей жизнью, я так больше не могу...

Она почти не слушала. Слова захлестнули ее потоком, бурлящим потоком, сквозь который пробивался не столько смысл самих слов, сколько то, что стояло за ними: «Ты мне больше не нужна».

Когда он умолк, она подождала еще немного, чтобы убедиться, что он больше ничего не скажет, и, поскольку знала, что он ждет ответа, сказала:

— Хорошо.

— Я тебя люблю, ты же знаешь.

— Да, я знаю.

— Ты никому ничего не говорила, нет?

— Нет.

— Ну конечно, ты никому ничего не говорила! Ты у меня настоящий воин, я всегда знал, что на тебя можно положиться!

На обратном пути он спросил, не хочет ли она мороженого. Она молча покачала головой, и они поехали домой.

Она вышла из машины, поднялась к себе в комнату. Бросилась на кровать, открыла книгу и принялась ее листать, не понимая, что читает. Через несколько минут она перестала пытаться читать, села и уставилась на кусок стены с косо наклеенными обоями.

Она поймала себя на том, что думает о Дуге. Своем первом настоящем парне. Отцу она про Дуга ничего не говорила. Нет, он, конечно, знал, что они много общаются, но об их связи она молчала. Ну и, разумеется, она не говорила ни слова о том, что происходит между нею и ее отцом, ни Дугу, ни кому-нибудь другому.

Эти две связи протекали как будто бы в разных мирах. Но теперь, когда обе они оборвались, она обнаружила между ними нечто общее. Семья Дуга переехала в Огайо, некоторое время они переписывались, но вскоре переписка заглохла. А отец больше не хочет заниматься с ней сексом.

Скоро случится что-то плохое. Она это просто знала.

Через несколько дней она после школы зашла к своей школьной подружке Розмари. Розмари жила всего в нескольких кварталах, на Ковинтон-стрит, у нее было трое братьев и две сестры, и всех, кто оказывался у них в гостях в обеденное время, усаживали обедать.

Она с благодарностью приняла приглашение. Можно было бы пойти домой, но домой идти ей не хотелось. И после обеда тоже.

— Слушай, нельзя ли у вас переночевать? — спросила она у Розмари. — А то родители в последнее время ведут себя как-то странно.

— Погоди, я спрошу у мамы!

Надо было позвонить домой, спросить разрешения остаться.

— Никто трубку не берет, — сказала она. — Может, ушли куда-нибудь? Ну, если нельзя остаться, я пойду домой.

— Нет-нет, оставайся! — сказала мать Розмари. — Позвонишь еще раз, перед сном, ну а если и тогда никто не ответит, значит, их просто нету дома и они тебя не хватятся, верно?

У Розмари в комнате стояло две кровати, она легла на свою и сразу заснула. Кит, лежавшая в нескольких футах от нее, подумала, что, наверное, сейчас войдет отец Розмари и ляжет с ней в кровать, но, разумеется, ничего такого не случилось, и она сама не заметила, как заснула.

На следующее утро она ушла к себе домой и сразу же позвонила домой к Розмари. Она была в истерике. Мать Розмари успокоила девочку, и она наконец сумела позвонить по 911 и сообщить о смерти своих родителей. Мать Розмари пришла, чтобы побыть с ней, вскоре подъехала полиция, и происшедшее сделалось очевидным. Ее отец убил ее мать, а потом застрелился сам.

— Ты предчувствовала, что что-то не так! — говорила ей мать Розмари. — Вот почему ты сразу согласилась остаться обедать, а потом попросилась переночевать.

— Они поссорились, — рыдала она, — но дело не только в этом! Это была не обычная ссора! Господи, это все из-за меня, да? Я должна была что-нибудь сделать! Удержать их, как-нибудь уговорить...