Воинство Рассвета - [43]

Вместо этого он сказал:

– Но ведь они не могут отправить Тира в Алкетч!

– А они и не собираются! – яростным шепотом ответила она. – Тир останется здесь, дабы управлять северными землями, с Алвиром в качестве регента. – Она прижалась лбом к его плечу. – Руди, что нам делать?

«Чертовски хороший вопрос», – подумал он. Чувство, очень похожее на панику, охватило Руди. Что они могут сделать? Убежище – единственное спасение от Дарков, но в нем вряд ли найдется такое местечко, где они будут не подвластны Алвиру. Если брат откажется от Альды и отнимет Тира, она утратит остатки независимости. Конечно, в таком случае алкетчский наследник на ней не женится... или все равно женится? Руди ломал себе голову, не испытывая ничего, кроме смятения и досады на собственное невежество. Его мысли сбивались в комок, как путник, застигнутый снежной бурей.

«Что толку бежать? – думал он. – В Убежище мы повсюду останемся пленниками Алвира. Да и куда нам идти?»

Как только он задал себе этот вопрос, ответ тут же сделался очевидным.

Он наклонился и поцеловал испуганное, запрокинутое лицо.

– Надевай свой плащ, милая, – угрюмо сказал он. – Я не знаю, что нам делать, но уж Ингольд-то, черт подери, должен это знать.

Несмотря на поздний час, волшебник еще не спал; он сидел на стуле, уставившись на горстку еле тлевших углей. Пергаменты, книги, листки с непонятными диаграммами, которые для него составляла Джил, был в беспорядке разбросаны по столу и по полу у ног.

Ингольд поднял голову. Взглянув сперва на Руди, затем на Минальду. Когда он увидел, что она держит на руках сына, завернутого в бархатное одеяло, его брови сурово нахмурились.

– Что такое? Что происходит?

Сжато и сбивчиво, пересыпая речь ругательствами, Руди пустился в объяснения. Пока он говорил, волшебник встал, магический огонь над его головой засветился ярче. Маг взял Минальду за руку и усадил на стул, а Тира бережно положил на кровать. Тир тут же начал проворно высвобождаться из одеяла, чтобы исследовать каморку волшебника.

Пока Руди рассказывал, Минальда сидела с потупленным взором, еле заметно дрожа под плащом, который Ингольд заботливо накинул ей на плечи. И только когда закончился рассказ, она подняла взгляд. Ее глаза были сухими, исчез страх, который поселился в них, когда Руди вел ее по коридорам Убежища под защитой скрывающих чар. Вместо него появилось выражение непреклонной решимости, которое Руди видел в тот вечер, когда она согласилась пройти через гнодирр.

Она тихо спросила:

– Ингольд... если Алвир согласился на этот брак у меня за спиной... о чем он еще мог с ними договориться?..

Старик задумчиво посмотрел на нее.

– Есть несколько возможных предположений, – ответил он. – Аббат Майя мне говорил, что Алкетч уже делал попытки захватить дельту Пенамбры. Ну и, конечно, остается открытым вопрос о границах Геттлсенда.

Ее глаза цвета ириса, казалось, стали еще темней от обиды и бессильного гнева; тонкие пальцы дрожали, вцепившись в грубый мех.

– Он зашел слишком далеко, – прошептала она.

Неожиданно Руди почувствовал себя не в своей тарелке. Что такое его чувства и тревоги по сравнению с высокой политикой и вопросами власти? Рядом с этим его любовь к хрупкой темноволосой девушке показалась такой незначительной. А возможно, так оно и было всегда...

Ингольд сложил на груди руки.

– А как далеко готова зайти ты сама?

– Как далеко? – спросила она натянутым голосом. – Что бы мы ни говорили, но я все равно остаюсь его пленницей, хоть здесь, хоть в своей комнате. Он отыщет способ подчинить меня своей воле...

– Неужели? – мягко спросил старик. – Одно то, что он запер тебя, как только ты обо всем узнала, подтверждает, что, в отличие от тебя самой, он в этом отнюдь не уверен. Очевидно, он собирался объявить уже о свершившемся факте... Если мы сумеем поговорить с ним до того, как он это сделает, то у нас будет шанс изменить его намерения.

Альда стремительно вскочила на ноги, и тень ее метнулась по стене.

– Ты так уверен? Алвир уже объявил, что заключит союз с Алкетчем. Ради этого союза он пожертвует всем, чем угодно: мной, Убежищем... да он собственную душу продаст!

Лицо Минальды внезапно постарело от бушевавшего в ней гнева.

Руди вдруг поймал себя на мысли, насколько она сейчас непохожа на себя прежнюю – на перепуганную девочку-вдову. Может быть, Минальда стала такой, какой не могла быть доселе. Давно, во время путешествия из Карста, она говорила об ответственности правителя за свой народ, и тогда он не понял, что она хотела этим сказать. Возможно, подумал он, его возлюбленная и сама-то тогда тоже толком до конца этого не понимала.

Ингольд, полуприкрыв глаза, наблюдал за ней.

– Все, о чем ты говоришь, – тихо произнес он, – ...ценность человеческой жизни, безопасность Убежища, спасение души... все это важно для тебя, дитя. Но для Алвира, подозреваю, такие вещи отходят на второй план, как только дело касается власти и собственных удобств... с этим, возможно, он не расстанется даже ради союза с Алкетчем.

Она помолчала, борясь с болью, которую доставили ей эти слова.

«До чего же ей сейчас тяжело! – подумал Руди, заметив, как внезапно затуманились глаза Альды. – Она любила брата и полагалась на него всю свою жизнь. Чертовски трудно вдруг узнать горькую правду о близком тебе человеке».