Воинский класс - [175]

Навигационная система во время короткого полета из Кодли к Тиране работала так точно и надежно, как это только было возможно. На протяжении большей части полета раздавались сигналы системы предупреждения об облучении, особенно вблизи македонской и албанской столиц, но никакие истребители или зенитно-ракетные системы не пытались бросить им вызова. Егоров передал Фурсенко несколько снимков обзорной системы, дабы убедиться, что посольство Германии выглядит именно так, чтобы в случае надобности уточнить цель, но прицельная марка оказалась направлена на нужное здание, и Фурсенко не пришлось делать ничего, кроме как снять предохранитель с системы сброса и правильно установить параметры, что он, разумеется, мог сделать с закрытыми глазами — в конце концов, он разработал систему и расположил все переключатели на системе управления и знал до мельчайших деталей все, что было нужно для успешного сброса бомб[132].

Но Фурсенко не закрыл глаз — и видел все, в том числе тысячи людей, заполонивших улицы возле посольства Германии. Одной тысячекилограммовой бомбы, разумеется, было достаточно, чтобы уничтожить небольшое здание посольства. Вторая бомба была наведена на ту же цель, но в действительности на несколько метров в сторону — прямо на переполненную улицу. Когда первая бомба ударила по посольству и на экране расцвело невероятно яркое облако, Фурсенко показалось, что он смог рассмотреть каждого их этих людей в отдельности, мог видеть, как по ним ударила взрывная волна, сбивая их с ног, как тонны щебня посыпались на них за миллисекунды до того, как налетели жар и град обломков. Затем система наведения автоматически переключилась в режим широкого обзора, и он уже не видел детально, как вторая бомба добавила свою ревущую ярость к первой.

Он знал, сколько смертей вызвал этот взрыв. Они, конечно, целились в здания, но Казаков, должно быть, знал о протестующих. Они могли бы подождать несколько часов, пока улицы не опустеют, но он этого не сделал. Он мог определить второй целью еще одно здание или что-то еще, но нет. Он сознательно выбрал эту цель из-за количества людей, которые окажутся в зоне поражения.

Это было правдой: Павел Казаков был монстром. Он приказал убить тысячи, чтобы замести следы так же легко и небрежно, словно заказывал курицу в ресторане.

— Как вы там, доктор? — Спросил Геннадий Егоров.

— Все нормально, — сказал Фурсенко. — И называйте меня Петр, прошу вас.

— Хорошо. И вы зовите меня Геннадий.

Они помолчали несколько мгновений. Затем Фурсенко сказал:

— Я думаю…

— Да, Петр?

— Мне не дает покоя то, насколько хладнокровно товарищ Казаков может застрелить человека, — сказал Фурсенко. — Человеческая жизнь для него абсолютно ничего не стоит.

— Это определенно добавляет нашему делу остроты, верно, — сказал Егоров с черным юморком. — Так много способов умереть.

Фурсенко снял маску, опасаясь гипервентиляции. Он посмотрел в лицо Егорова через зеркало заднего вида, надел маску и сказал:

— Он не оставит нас в живых, если мы вернемся. Вы же понимаете это?

— Ион провалился, Перт, — сказал Егоров. — Не смог выполнить задачу. По пьяни и дурости.

— Но Казаков выстрелил ему в голову, четыре раза, так легко, словно… Словно резал арбуз, — напомнил ему Фурсенко.

— Петр, забудьте о Стойке. Он напился и просто идиот.

— А избавившись от нас, он выбросит нас, «Метеор-179» и всех, кто работает там, в Кодле. Он убьет нас всех, так же легко, как убил Стойку и тех солдат в Болгарии.

— Петр, вы согласились работать на этого человека, — напомнил ему Стойка. — Вы сделали это добровольно, как и я. Мы оба знали, кто он и чего хочет задолго до того, как вызвались работать на него. После того, как мы сбили невооруженный самолет АВАКС, мы взяли его деньги. После того, как мы убили тех людей в Кукесе, мы взяли его деньги. После того, как он убил тех солдат в Болгарии, мы взяли его деньги. Мы такие же бессердечные палачи, как и он. Что вы предлагаете теперь? Улететь? Попытаться сбежать и спрятаться?

— Как насчет того, чтобы спасти себя?

— Тогда вам нужно найти способ убедиться в том, что он мертв, — сказал Егоров. — Потому, что если он останется жив, он найдет вас и придумает какой-нибудь жуткий способ убить вас. Он еще сделал Стойке одолжение, убив его так быстро.

— Возможно, нам попросить Запад о защите?

— Западу может быть нужно только то, чтобы мы дали показания против Казакова. Потом наши жизни будут им безразличны, — сказал Егоров. — Мы его сообщники, Петр, неужели вы этого не понимаете? То, что вы ученый, а не пилот или бандит, не освобождает вас от ответственности. Если мы дадим показания против Казакова, нас самих посадят, и тогда мы станем целью для его всемирной сети убийц. Если нас включат в программу защиты свидетелей, наши жизни окажутся в руках какого-нибудь правительственного бюрократа — и никаких гарантий защиты от Павла Казакова. Нет. У нас есть работа, которую мы должны сделать. Так давайте ее сделаем.

— Вы сошли с ума или просто ослепли? — Недоверчиво спросил Фурсенко. — Вы не видите, что происходит? Казаков — убийца. Как только мы сделаем для него работу, мы будем мертвы. Он получит свои миллиарды, а мы будем мертвы.