Воин в осаде - [76]

— Жаль тратить на тебя пулю, — сказал я умирающему, — Но мне нужно спешить.

Выстрел. Снова вздох. Острое желание курить. Где сигареты?

А затем я услышал отчаянный крик собственной жены:

— Ариста!! Здесь Миранда! Она умирает!!

Глава 18

Минометы по крепости начали бить с утра, как только жалкая пародия на парламентёров под стягом даймё Категава не удалилась на дрезине восвояси. Пропав с горизонта, дрезина тут же вернулась назад, но уже без флага и на всех парах, явно в надежде застать нас врасплох, а заодно и подвезти груду взрывчатки прямо в крепость. Сидящий в «Кагуре-3» Распутин раздолбал парой выстрелов подрывную машину, портя к чертовой бабушке метров двадцать рельсового пути, но в упрёк ему не было сказано ни слова. Как и благодарности. Мрачный как туча русский жаждал не общения, а крови.

Также её жаждали мы. Глухо щёлкал мой «директ-ор», ведя огонь по пытающимся занять удобные позиции снайперам даймё. Чуть сильнее и жестче рявкала винтовка перебинтованной Праудмур, заставляя болезненно чувствующего отдачу майора шипеть неблагозвучные слова. Громыхала прикрученная к каменному постаменту крупнокалиберная дурища, едва не дотягивающая до противотанкового ружья — её отжала у наёмника в свое пользование Рейко. Мы не то, чтобы всерьез воевали, а скорее выпускали из себя пар и горечь. Атака наемных убийц обошлась нам… дорого.

Выжили лишь я, Праудмур и сидевшие в моем кабинете девчонки.

Я уже потерял несколько человек. Тех, кто мне доверился, тех кто служил. Связал со мной своё будущее. Это… было бы нормально, будь эти люди теми, кто обязался защищать наш общий дом, взяв в руки оружие. Но нет, жертвы были исключительно мирного плана. Гримм, Азат ибн Масаваль Исхак Аль-Батруджи, Чарльз Уокер и Анжелика Легран. Пусть двоих я успел отправить от себя подальше, в мирную Англию, но горечь от их потери осталась. Сейчас, когда над головой рвались безобидные, но такие надоедливые противопехотные мины, эта горечь перебивала даже вкус пороха и кофе, к которому мы забыли прихватить сахар.

Жаль, что тела тех троих придурков не сохранились. Я их сжёг вместе с телом Гримма, поэтому нечего было предъявить парламентерам. Слишком тогда сильная злоба меня обуяла. Они могли сейчас сражаться с Героем, могли вырезать сотнями китайцев, могли наняться за очень много всего лично Цуцуми. Могли, могли, могли… Да даже просто вырезать здесь всех солдат и всех людей Зедда — запросто! Но нет. Опьяненные собственными возможностями, они выкатили перед моим домом свои большие и круглые японские техники, упиваясь собственной крутизной. Как же! Так называемые ученики падают пачками, а они даже не чешутся под градом пуль. Значит — что? Значит, они, эти ученики, оказались… недостойны. Слишком плохи. Погибли? Туда им и дорога.

Ублюдочная логика.

«Паладин» и Тишина — два моих убойных козыря, супругу же с натяжкой можно назвать третьим. Последнее я не берусь делать, запрещая себе даже думать о том, чтобы привлекать Рейко к военным операциям. Почему? Потому что она не воин. Она не хочет быть воином. Не думает, не действует, не обладает нужным опытом. Тысяча «не», превращающих миниатюрную грудастую девочку в обычную женщину, кто хочет покоя, семьи и детей. Бывшая Иеками… слаба как обычный человек. Молодая, неопытная, бесконечно уязвимая. Её можно отравить, подорвать на мине, выманить в засаду примитивной манипуляцией. Она… как Гримм, который мог без проблем оторвать от земли пару ящиков весом в полтонны, чтобы перенести в садовый домик.

Мои «козыри» не выводят меня из разряда существ, которых можно отправить на тот свет пулей. Не заставляют смотреть свысока на копающегося в земле хабитатца. Тяпка, которой он осуществляет эти операции, прекрасно может разорвать горло, проломить череп, впиться в не закрытую броней кисть руки. Поэтому я всегда настороже, всегда ищу оптимальный способ отправить ближнего своего куда подальше методом исторжения Искры Творца из его бренного тела.

А эти фигляры… они бы не прожили в Лондоне и суток. Впрочем, я, с таким количеством врагов, не прожил бы там и часа.

Моя крепость была всего лишь грубо и быстро выстроенными каменными бараками, полностью запирающими вход в долину. Посередине, там, где шла железная дорога, были установлены стальные ворота под формат поезда. Получалась эдакая «затычка», длиной около 70 метров, где роль дополнительной и вполне эффективной защиты выполнялась завалами отбитого дикого камня, груды которого вполне эффективно противостояли жидкой артиллерии осаждающих.

Только вот… кроме этого обстрела ничего больше не происходило. Немногочисленные СЭД-ы даймё, как и основная часть его высокородных подчиненных, спокойно сидели в Фукуоси, не дуя в ус и, очевидно, даже не собираясь в ближайшее время приходить ко мне в гости. Обычные же солдаты крутились где-то чуть впереди работающих по нам минометов, скупыми очередями обозначая своё присутствие. И только.

Зедд и Ятагами, вполне обоснованно нервничая, гоняли наиболее мобильную часть своих подчиненных по всей обитаемой части долины, опасаясь десанта с дирижаблей, которых у даймё Категава с пяток был. Но… дирижабли тоже были в Фукуоси, о чем и сообщал Ирукаи Сай, рассредоточивший к тому времени всех своих лис по Камикочи. Мы сидели, стреляли, изредка попадали, но в основном лишь злились, не понимая, что происходит.