Воин (ЛП) - [112]

Она присоединилась ко мне на трибуне, и я был рад видеть, что ей снова было комфортно со мной. Несколько минут мы просидели в приветливой тишине, прежде чем она заговорила.

— Могу я кое-что у тебя спросить? Ты знаешь всё о моей жизни, но никогда не рассказываешь о своей. На что было похоже то место, где ты вырос? Где сейчас твоя семья?

Её неожиданный интерес к моему прошлому наполнил меня удовольствием.

— Я вырос в военном бастионе неподалеку от Санкт-Петербурга. Крепость Мирослав совсем не похожа на Весторн. Она окружена высокими каменными стенами и управляется скорее как военная база, хотя там живёт несколько семей, равно как и моя семья. Мои родители были консультантами Совета и были сильно вовлечены в планирование военных операций, так что нам крайне необходимо было жить там, а не в одном из семейных лагерей.

Она сморщила носик.

— Что-то не похоже это на весёлое место для проживания.

Я понимал её реакцию, зная, как сильно она любила свою свободу и нахождение на природе. Весторн, с его обширным пространством и милями леса, она считала ограниченным.

— Вообще-то, это была очень хорошая жизнь, и мы жили в куда большей роскоши и комфорте, нежели большинство людей в те времена. Тогда, даже состоятельные люди не имели водопровода, ванных внутри помещений, газового освещения, и это не весь список.

— Мои родители были занятыми людьми и много путешествовали, но они были очень любящими, и один из них всегда оставался дома, пока другой был в разъездах. Они очень сильно понуждали меня тренироваться и учиться, но я понимал, что они готовили меня к опасности, с которой я встречусь, когда стану воином.

— Так ты один ребёнок в семье?

— Да.

Она едва заметно ухмыльнулась мне.

— Ну, это многое объясняет.

Я не смог сдержать сердитый взгляд. Я любил наблюдать за этой стороной характера Сары.

— У тебя было много друзей? Как ты развлекался?

— У меня с годами появилось несколько хороших друзей. Большинство семей переезжали, когда родителей переводили в другие бастионы, а другие заезжали. Не думаю, что я когда-либо был одиноким.

Я улыбнулся, мысленно вернувшись в те дни.

— Я любил наблюдать за подготовкой воинов и проводил много времени, тусуясь поблизости к тренировочным площадкам. Все воины обучали меня, как бороться и использовать оружие. Ко времени, когда я начал плановые тренировки, я был настолько продвинутым, что им пришлось поставить меня со стажёрами выпускного года.

— Готова поспорить твои родители были очень горды тобой.

— Гордились; до сих пор гордятся.

Она стала теребить свой хвост, заставив меня вспомнить, как волосы обрамляли её лицо прошлым вечером, когда они были распущены. Мои руки зудели от желания снять с них резинку, запустить пальцы в шелковистые волны.

Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что она задала мне вопрос, что-то о причинах отъезда моей семьи из России.

— Моего родителя попросили взять на себя руководство военного лагеря первостепенной важности близ Лондона, когда его глава был убит во время налёта. Мы прожили там восемь лет, прежде чем родителей попросили помочь основать несколько новых бастионов в Северной Америке. К тому времени я был уже полноценным воином, и посчитал одичалость этого континента привлекательной, так что я сел им на хвост.

— Где твои родители сейчас?

— Они вернулись в Россию примерно пятьдесят лет назад. Мой родитель сейчас глава крепости Мирослав. Матери предложили руководство другим бастионом, но она не захотела с ним разлучаться. Я вижусь с ними как минимум раз в год.

Она осмотрела зал и затем вновь подняла глаза на меня.

— Итак, хм, как ты развлекаешься, помимо уничтожения вампиров и верховенства над другими людьми?

Я внимательно изучал её, гадая, что привело её к такому новоявленному всплеску жажды узнать меня. Не то чтобы я жаловался.

— Да ладно, ты хоть что-то делаешь ради забавы. Читаешь? Смотришь телевизор? Вяжешь?

— Иногда читаю.

В её глазах вспыхнул огонь.

— Я тоже. Что любишь читать?

— Всё у Хемингуэйя. Кое-что у Воннегут, Вальтера Скотта.

— Любимая книга моего отца это "Старик и море" Хемингуэйя, — ответила она с ностальгической улыбкой. — Что ещё ты любишь делать? Почему-то я не представляю тебя сидящим перед телевизором.

— А почему нет?

Она была права, но мне было любопытно узнать её представление обо мне.

Она оценивающе посмотрела на меня.

— Никогда не могла представить тебя, сидящим сложа руки и наблюдающим за происходящим. К тому же, твой меч, вероятней всего, пропорол бы весь диван.

Я усмехнулся.

— Я не смотрю телевизор и фильмы. Я наслаждаюсь музыкой, но не той музыкой, что популярна сегодня. Боб Дилан, Ху⁴, Роллинг Стоунз — вот эти группы больше всего мне по душе.

— Шестидесятые, да? — сказала она, удивив меня. Её глаза широко распахнулись, и она ухмыльнулась: — Если скажешь, что был на Вудстоке, я могу и переосмыслить всё это крутое воинское дело, которому ты следуешь.

Я рассмеялся от её описания меня.

— Вообще-то, я был на Вудстоке, вместе с Крисом и двумя десятками других воинов. Половина людей там были либо пьяные вдрызг, либо навеселе, став идеальным пастбищем для вампиров и нескольких других демонов. Мы были слишком заняты, чтобы наслаждаться музыкой.