Воин из Киригуа - [68]

Хун-Ахау не успел ничего ему ответить. Они вдруг услышали нарочито тяжелые шаги — кто-то шел, явно стараясь, чтобы его приход не был неожиданностью. Еще миг — и из-за скалы показался бывший пленник. В руках он держал убитых кроликов. Твердо смотря в глаза, он приблизился к Хун-Ахау и положил к его ногам тушку зверька. Затем, повернувшись к изумленному Ах-Мису, незнакомец так же торжественно положил перед ним двух кроликов и, очевидно, считая, что его долг выполнен, спокойно уселся у костра.

Молчание прервал наконец Хун-Ахау.

— Сегодня голодными мы не будем, — сказал он. — Но почему он так странно разделил добычу?

— Он видит, что я большой и мне надо много еды, — предположил Ах-Мис.

— Скорее он считает тебя за предводителя, — размышлял Хун-Ахау. — Но, может быть, он принес этих кроликов как выкуп за свое оружие?

Юноша достал спрятанный лук и колчан со стрелами и протянул их незнакомцу. Но тот едва взглянул на оружие, отрицательно покачал головой и быстро произнес несколько непонятных слов, после чего опять уставился глазами в костер.

— Нет, он пришел к нам как друг и не хочет брать за свой дар никакого вознаграждения, — сказал Ах-Мис, внимательно наблюдавший за неожиданным гостем. — Будем готовить еду, он, наверное, так же голоден, как и мы!

Когда кролики были готовы, Ах-Мис положил на зеленых листьях перед незнакомцем его порцию. Сперва он пытался отказаться и все придвигал свою часть Ах-Мису, но после нескольких энергичных отказов последнего принялся за еду.

Совместная еда сближает людей. Если человек делит с другим пищу, они уже не могут быть врагами. Именно такое чувство возникло у юношей по отношению к их необычному гостю после того, как трапеза была закончена. И поэтому, когда Ах-Мис спросил Хун-Ахау, будут ли они этой ночью сторожить, тот ответил отрицательно:

— Раз пришел к нам как друг, то такое недоверие его обидит. Будем спать, как будто рядом с нами Шбаламке или Укан.

Ночь прошла спокойно. Странный гость поднялся последним — очевидно, чтобы не возбуждать подозрений. Когда юноши тронулись в путь, он пошел рядом с ними, внимательно вслушиваясь в их разговор. Это подало Хун-Ахау новую мысль.

— Сейчас мы узнаем его имя, — сказал он Ах-Мису.

Остановив их, юноша ткнул пальцем в грудь великана и произнес медленно и отчетливо: «Ах-Мис!» Затем, указав на себя, он назвал свое имя. Проделав это несколько раз, Хун-Ахау перевел палец на грудь незнакомца.

— И-у-и-те-маль! — сказал медленно пришелец. — Иуитемаль, — повторил он снова, для убедительности тыкая себя пальцем в грудь. И улыбка в первый раз появилась на его всегда неподвижном лице.

Когда они возобновили движение, Иуитемаль несколько раз окликал то Ах-Миса, то Хун-Ахау и показывал им рукой на поспешно убегавшего кролика или дремавшую на солнце ящерицу. Он был явно доволен, что мог как-то участвовать в разговоре. Правда, то, что он говорил вместе с жестом, оставалось друзьям непонятным.

Они приближались к пологому склону горы, покрытой почти до вершины дубовыми лесами, когда вдруг Иуитемаль резко остановился и предостерегающе положил палец на рот, призывая спутников к молчанию. После этого он неожиданно выхватил из мешка Хун-Ахау свой лук и несколько стрел. Наложив стрелу на тетиву, он начал бесшумно прокрадываться вперед. Только теперь Хун-Ахау и Ах-Мис заметили на опушке леса несколько оленей, спокойно щипавших траву. Иуитемаль приближался к ним против ветра, и чуткие обычно животные не замечали на этот раз грозившей им опасности.

Хун-Ахау переглянулся с Ах-Мисом, у которого при виде лакомой еды загорелись глаза, и молча покачал головой. «Слишком далеко, — подумал он, — даже если бы у него был дротик, все равно оленей не достать! А ближе к себе они не подпустят».

Но Иуитемаль, сделав не больше двух десятков шагов, остановился и прицелился. Жалобно заныла стрела, и крупный самец, высоко подскочив, тяжело рухнул на землю, дернулся несколько раз, как бы порываясь встать, и затих. Его испуганные товарищи мгновенно исчезли.

Хун-Ахау и Ах-Мису все происшедшее казалось чудом. После секундного оцепенения они бросились к добыче, боясь, чтобы олень не убежал; они считали его только раненым. Но животное было мертво — стрела попала прямо в сердце. И когда юноши убедились в этом, восторгу и изумлению их не было предела. Убить оленя на таком расстоянии тонкой хворостинкой! Каким же чудесным оружием владел их новый друг!

Степенными шагами приблизился Иуитемаль, гордо поставил ногу на тушу, поднял левой рукой лук и что-то запел, очевидно восхваляя свою меткость. После этого, вытащив нож, он принялся ловко разделывать добычу. Ах-Мис бросился ему помогать, а Хун-Ахау начал собирать топливо. Через час они уже сидели около костра, наслаждаясь жареной олениной. Весь остаток дня был посвящен еде и отдыху.

Прошло несколько дней. Путешественники все больше и больше забирались к югу. Их новый товарищ, казалось, уже полностью освоился с ними, но беседовать с ним по-настоящему не удалось еще ни разу. И пришелец и юноши усердно старались преодолеть стоявшую между ними невидимую, но прочную стену: Иуитемаль заучивал слова на майя, Хун-Ахау — на языке гостя (Ах-Мис довольно быстро отказался от таких попыток). Но все-таки их разговоры состояли из отрывочных фраз: «вот вода», «здесь ночлег», «хорошая еда», «плохая еда», «идем», «стой!». Как Хун-Ахау ни горел желанием узнать что-нибудь поподробнее об их неожиданном товарище, ему это не удавалось.