Воин из Киригуа - [65]

— Что же нам делать теперь, отец мой? — спросил он.

Вукуб-Тихаш встрепенулся, пристально посмотрел на Хун-Ахау.

— Прежде всего ты должен окончательно выздороветь! А потом тебе и твоему брату или товарищу придется бежать отсюда. Если ты останешься здесь, тебя рано или поздно разыщут. Умирать надо с пользой для дела, а не для удовольствия жирных тикальских владык. А если тебя найдут, то уж наверняка казнят — таких дел, которые ты совершил, правители не прощают! Ты должен уйти далеко отсюда, туда, где тебя никто не знает. А там сама жизнь тебе подскажет, что ты должен делать. Боги не дали мне детей, и они видят, с каким удовольствием и гордостью я оставил бы тебя у себя как своего сына. Но оставить тебя здесь — это значит погубить! Поэтому выздоравливай и скорее отправляйся в путь, чтобы мое сердце было спокойно за тебя и Ах-Миса. А теперь постарайся заснуть — сон подкрепляет силы не меньше, чем еда. Спи спокойно и ни о чем не думай!

И старик с Ах-Мисом вышли из хижины.

Прошло несколько дней. Здоровье Хун-Ахау заметно окрепло, и он теперь целыми днями шагал безостановочно по хижине, чтобы восстановить упругость своих мускулов и подготовиться к дальнему переходу. Молодость брала свое: раны быстро затянулись, а силы крепли с каждым часом. Из хижины он выходил только, когда наступала темнота, и то ненадолго; старик берег его, как собственного ребенка.

Из вечерних разговоров с Вукуб-Тихашем юноша узнал о судьбе многих, кто был близок его сердцу. Оставшиеся в живых рабы из его отряда были разосланы поодиночке в разные города; в Тикале из них не был оставлен никто. Цуль и Иш-Кук были замурованы в качестве жертв в склепе, где захоронили покойного правителя, Эк-Лоль и Кантуля. И после смерти юная владычица не смогла расстаться со своим братом-врагом. Для жертвоприношения Цуля и девушку предложил Ах-Каок, процветающий в должности верховного жреца…

Тогда, в Тикале, Хун-Ахау недолюбливал Иш-Кук. Его раздражали ее навязчивость, отсутствие приличествующей девушке скромности, безразличие к своему положению рабыни. Но сейчас, услышав о ее страшной смерти, Хун-Ахау почувствовал, как у него сжалось сердце.

«Царевна погибла в борьбе за престол, — подумал он, — а за что умерла бедная Иш-Кук?»

В голове, еще не совсем окрепшей после ранения, тяжело стучало, мысли метались от прошедших событий к будущему. Что он мог сделать и не сделал? В чем его ошибка? Хун-Ахау тяжело вздохнул. Прав был Вукуб-Тихаш: он о многом не подумал, вовремя не вспомнил. И был за это жестоко наказан… Погибли все его товарищи, а он остался жить… Почему так случилось?

И снова в голове теснятся мысли, упрямые, настойчивые, неспокойные… Вукуб-Тихаш сказал, что не все еще погибло, что умирать надо с пользой. А тем более жить. Старик еще сказал, что сама жизнь подскажет Хун-Ахау, что он должен делать. Об этом нужно подумать в первую очередь…

В Ололтун возвращаться нельзя: для этого ему и Ах-Мису пришлось бы пересечь все тикальское царство. Конечно, их скоро задержат и казнят. Значит, надо продвигаться на юг. Там никому нет дела до событий в Тикале… И только там он может исправить свои ошибки. Пожалуй, раньше всего он должен попасть в Копан, найти там брата Укана, через него связаться с рабами, но не только с ними. И вокруг Копана живут такие же земледельцы, как Вукуб-Тихаш, как его покойный отец, как другие жители его родного поселка. Они тоже непосильно работают на правителя Ололтуна… «Только смелый вернется в Ололтун», — говорила царевна… Она манила его надеждой на возвращение в родной Цолчен. Хун-Ахау невесело улыбнулся. «Слишком высоко стояла умершая Эк-Лоль, — подумал он, — не понять ей было, что простому рабу может показаться тесным даже Ололтун. Не поняла бы царевна, что и раба может манить большее, чем только возвращение в родную деревню; что борьба за свободу может стать целью его жизни… Только жить и умереть нужно с пользой. И думать нужно не только о себе, как сказал Вукуб-Тихаш…»

С каждым днем, чем больше новостей узнавал Хун-Ахау, тем больше усиливалось нетерпеливое желание юноши поскорее покинуть пределы опостылевшего ему Тикальского царства. Нет, его больше уже не тянуло ни в Ололтун, ни в родное селение! И там, и здесь у него было достаточно горя! Скорей, скорей уйти подальше от Тикаля!

Наконец наступил желанный день. Поздней ночью Хун-Ахау и Ах-Мис, сопровождаемые Вукуб-Тихашем, после ласкового прощания с хозяйкой вышли из хижины. Задолго до этого вечера старик растолковал им, как они должны идти, чтобы добраться до большого леса, поэтому все трое шли молча. За спинами у Хун-Ахау и Ах-Миса висели мешки с едой — хозяева щедро снабдили их на дорогу. В правой руке юноша держал топор, подаренный Эк-Лоль. Ах-Мис, рискуя жизнью, спас не только своего друга, но и его оружие, помня, как оно дорого Хун-Ахау.

Там, где кончались поля, Вукуб-Тихаш остановился. Тихим голосом он еще раз повторил свои указания относительно дороги, крепко стиснул юношей в объятиях и, стремительно повернувшись, быстро пошел обратно. Только по его внезапно согнувшейся спине да неровной походке можно было почувствовать, как сильно переживал старик это расставание.