Воин из Киригуа - [53]

Наконец Хун-Ахау дал знак к выступлению. Мгновение — и с оружием в руках девять юношей вышли за ограду.

Ночь была безлунная, темная, и это благоприятствовало дерзкому замыслу. Впереди шли Хун-Ахау и Шбаламке, за ними — остальные. До лагеря было около получаса ходьбы, по путь прошел совершенно спокойно. Встречавшиеся изредка прохожие почтительно уступали дорогу маленькому отряду, очевидно считая их за ночную стражу. Когда вдали зачернел массив строящейся пирамиды, Хун-Ахау остановил юношей. Еще раз шепотом повторил каждому, что тот должен делать, и они решительно двинулись к лагерю.

Первого часового удалось снять без труда — он стоял к приближавшимся спиной и, позевывая, смотрел на звездное небо. Шбаламке, как и подобает ягуару, беззвучно прыгнул и оглушил его топором. Около входа в лагерь стояло уже двое воинов, а еще пара их прохаживалась неподалеку. Хун-Ахау и Шбаламке кинулись на стоявших около входа, а второй парой занялись остальные. Резкий крик тревоги рассек тишину ночи. На него сбежались другие воины, несшие стражу. Завязалась ожесточенная схватка, в которой и нападавшие и защищавшиеся не щадили себя.

Но исход схватки был уже предрешен. На шум ее лагерь словно взорвался криками, свистом, воплями. Ворота распахнулись, и оттуда посыпались десятки людей, впереди их бежал Укан. На каждого охранника бросалось по нескольку рабов, сбивали его на землю, отбирали оружие, душили. Через несколько минут с охраной лагеря было все кончено.

Новый вопль — уже восторга — вырвался у обитателей лагеря. Они плотным кольцом окружили своих освободителей, обнимали их, разглядывали, расспрашивали. В поднявшемся веселом шуме трудно было что-нибудь понять.

К Хун-Ахау протиснулся довольный Укан.

— Пока все идет хорошо, — прокричал он, — что делать дальше?

— Надо установить тишину, — ответил Хун-Ахау, — и прежде всего поговорить с ними!

— Будет сделано! — И Укан исчез среди толпы.

Но добиться тишины оказалось делом нелегким. Освобожденных было более трехсот человек, и всем им хотелось говорить. Наконец спокойствие было установлено, и Хун-Ахау, поднятый десятком могучих рук, оказался над головами собравшихся. Два факела освещали его напряженное лицо.

— Братья! — начал он громко. — Вы освободились из лагеря, вы радуетесь этому! Хорошо! Но помните: это еще не свобода! Чтобы добиться ее, нам надо уйти из Тикаля, а это не так просто. Как только знатные услышат о том, что мы восстали, на нас бросят все войска, которые есть в городе. Мы должны их разбить, чтобы избавиться от рабства. А для этого надо собрать оружие, оставшееся после стражи, распределить его. Кому не хватит — пусть вооружаются дубинами и камнями! Помните: вы должны строго соблюдать все, что прикажут вам наши товарищи, пришедшие со мной. Сейчас мы построимся и двинемся в путь. Укан, Шбаламке! — позвал он. — Разделите всех на отряды по три-четыре десятка человек! К каждому отряду приставьте одного из наших — начальником! Начальники отрядов, ко мне!

Снова началась суета, но уже через несколько минут оружие было собрано и отряды образованы. Стремление к свободе творило чудеса. Хун-Ахау кратко повторил будущим предводителям порядок построения боевой колонны, и они разошлись по местам. Теперь уже каждый командир объяснял предстоящие действия своей группе.

Хун-Ахау посмотрел на звезды. Время шло очень быстро. Успеют ли они к утру пройти самый опасный отрезок пути и добраться до окраин Тикаля? Вряд ли! А битва днем с опытным противником для его войска — дело почти безнадежное!

К юноше подошел запыхавшийся Цуль.

— Владыка, — начал он, поклонившись, — я разузнал для тебя все…

Хун-Ахау обнял старика.

— Что ты, Цуль, — сказал он смущенно, — какой же я владыка? Уж ты-то знаешь, что я такой же раб, как и ты и все они. Может быть, завтра они будут свободны, — он показал на находившиеся кругом отряды, — а может быть, все мы падем в битве еще этой ночью. Так что ты узнал?

Старик сообщил ему, что након и его войска еще не возвратились в Тикаль. Где они находятся — неизвестно. Во дворце правителя жрецы молятся около тела умершего. Большинство воинов, оставшихся в городе, сейчас находится около дворца Ах-Меш-Кука — новый владыка бережет себя. Там еще не спят; Ах-Меш-Кук послал своих соглядатаев выслеживать, куда девались након и Кантуль. В городе ходят усиленные наряды стражи…

Хун-Ахау, услышав новости, на минуту задумался. Избранный маршрут оказывался верным, он пролегал вдали от дворца Ах-Меш-Кука. Очень хорошо, что након еще не возвратился. Но усиленные наряды стражи обеспокоили его. Одна или две стычки с ними — и весь Тикаль будет поднят на ноги. Надо быстрее выступать! Но крадучись по спящему городу могут идти десять человек, а не три сотни… Что же делать?

Его размышления были прерваны каким-то шумом. С той стороны, откуда пришел Цуль, вдруг донеслись громкая брань, звуки ударов, стоны. Юноша подозрительно взглянул на старика. Неужели он предал их и привел сюда воинов Ах-Меш-Кука? Нет, старый раб тоже повернулся в сторону странных звуков и прислушивался; на его лице были написаны откровенное недоумение и страх. Шум оборвался так же внезапно, как и начался, и через минуту около Хун-Ахау появился торжествующий Укан. За ним смутно виднелась небольшая группа рабов, плотным кольцом окружившая какого-то человека.