Воин без имени - [47]

— Раз мы уходим, — поинтересовался я, — то зачем ты поддерживаешь огонь?

— Я не поддерживаю огонь, — ответил старик, хотя он положил на оставшиеся угли свежую ветку и принялся дуть на них, пока верхушка ветки не загорелась. — Когда я путешествую в такой холодный день, как сегодня, я всегда беру горящую ветку и держу пламя у рта, чтобы вдыхать теплый воздух. Это очень удобно. Я, кажется, велел тебе сходить за шкурами.

Я пошел и обнаружил, что развилка слишком высоко. Мне пришлось найти упавший сук, чтобы дотянуться до нее, освободить тюк и свалить его на снег рядом с собой. Я ломал голову, как Вайрд забросил его на эту развилку, поскольку он был всего лишь на ширину ладони выше меня, а я не мог представить себе старика карабкающимся на дерево. Когда я поднял тюк, то пошатнулся и снова произнес: «Иисусе!» Я не имел представления, сколько медвежьих шкур было в тюке, а также сколько весит одна шкура. Но они были крепко связаны все вместе; груз, похоже, составлял половину моего собственного веса. Как же старик поднял тюк на развилку дерева? И как я пронесу эту чудовищную тяжесть даже совсем чуть-чуть? Пока я стоял, пошатываясь, с тюком в руках, спиной к теперь уже засыпанному снегом костру, Вайрд сказал, заметив мои страдания:

— Если уж старый ferta вроде меня смог нести шкуры, и ты сумеешь. Груз покажется тебе не таким тяжелым, когда я привяжу его тебе на спину.

Он воткнул свою горящую ветку в снег и уже завернул мой узел со скромными пожитками внутрь шкуры, в которой я спал. Я промолчал, но в душе огорчился: стало быть, мне не придется надевать на себя сегодня шкуру, да к тому же старик не приготовил для меня зажженную ветку. Словно прочитав мои мысли, Вайрд сказал:

— Ты мигом согреешься, изображая из себя вьючного мула. Вот увидишь.

И он принялся заворачивать свои пожитки в шкуру, которая служила ему и постелью, и одеялом. Моему взору предстали два предмета, которые старик тщательно оберегал во сне, лежа на них всю ночь: лук и колчан с многочисленными стрелами.

Я сказал:

— Я слышал, как ты дважды призывал языческую богиню Диану. Я должен был догадаться, что ты охотишься с луком.

— Ты что же, полагал, что я убиваю медведей и лосей голыми руками? — с издевкой спросил старик. Но его голос потеплел, когда он поднял и погладил лук. — Да, это мой красавец, мое сокровище, мой безотказный друг.

— У некоторых мужчин там, откуда я пришел, были луки, — заметил я. — Но они были больше и представляли собой обычную дугу, как латинская буква С. Я никогда не видел такого, как у тебя. Твой лук скорее напоминает изогнутую руну, которая называется sauil.

— Да, каждый лук изгибают сначала в одну сторону, а потом в другую, — кивнул охотник и с гордостью продолжил: — Смотри, мальчишка. Если обычный лук сделан из дерева и натягивается лишь благодаря его силе отдачи, то в моем боевом луке дерево вдобавок усиливается вот этим. — Он нежно постучал по внешним изгибам. — Смотри, вот здесь, сзади, у него…

— Я бы назвал это передом, — заметил я.

— Заткнись. Вот здесь, сзади, к дереву крепятся высушенные сухожилия животных, потому что они не растягиваются. К ним добавлен рог, ибо этот материал противостоит сжатию. Таким образом, дерево побуждает лук изгибаться, а сухожилия заставляют его сжиматься. И в результате это превосходное оружие — с шестидесяти шагов — заставит стрелу точно попасть в молодое деревце и запросто собьет вон ту птицу на лету.

Старик показал на возвращавшегося juika-bloth, который как раз грациозно заходил на посадку и скользил между деревьями прямо к нам, а затем добавил:

— Даже с расстояния в двести шагов стрела — если она попадет в человека — ударит с такой силой, что этого будет достаточно, чтобы убить его, в том случае, если он носит только простеганные или кожаные доспехи, а не более прочные металлические. Позволь сказать тебе, мальчишка, лучнику потребуется целых пять лет, чтобы создать один такой лук. Ведь прежде всего надо найти различные материалы — дерево, рог, кость — и выбрать из них только самые лучшие. Затем следует их выдержать, после этого придать форму, долго высушивать и выдерживать их по очереди, после чего собрать все вместе, хорошенько пригнать для улучшения пропорций, а потом еще придется много раз подгонять лук, когда уже начнешь им пользоваться. Воистину, на все это может понадобиться целых пять лет, и лишь по истечении этого срока лучник наконец произнесет: работа закончена. Акх, да, мальчишка, готы делают самые лучшие на свете мечи и ножи. Но гунны — oh vai, должен признать, — гунны делают лучшие в мире боевые луки.

— Неужели гунн дал тебе этот лук? Я думал, что ты не очень-то дружен с ними.

Вайрд издал один из своих смешков-фырканий:

— Ni, ni allis. Я отобрал у него лук.

— Ты отобрал лук у гунна?!

Он произнес сухо:

— Ну, после того как удостоверился, что оружие ему больше не понадобится.

— Понятно, — пробормотал я с неподдельным трепетом, затем осторожно, чтобы не вызвать очередную вспышку, ибо уже убедился в его несдержанном нраве, сказал: — Полагаю, fráuja Вайрд, ты был… хм… немного моложе тогда?

— Да, — ответил он, похоже, вовсе не обидевшись. — Это случилось три года назад. До этого мне приходилось обходиться обычным охотничьим луком, таким же, какие ты видел. А теперь давай не будем терять времени. Сейчас я нагружу тебя, вьючный мул. По этому глубокому, только что выпавшему снегу идти будет тяжело, а мне хочется добраться до места засветло.