Воин-2. Знак Пути - [25]

Волк сидел на бревне в нескольких шагах от ближайшего надсмотрщика, топор с треском откалывал длинные щепы, роняя их в пахнущую древесной смолой кучу. Витязь и ухом не повел, расслышав сигнал, только рука удобней перехватила короткую рукоять. Все шло точно по задуманному, каждый был на своем месте. Витим брел устало, с каждым шагом приближаясь к валявшимся кучей бревнам, но глаза цепко выхватывали все опасности, ум решал какая из них будет поражена первой.

Самое главное – добыть оружие. Не очень-то повоюешь топорами и заступами. Воевода припомнил, что тиверцы, как и уличи, хороши в стрельбе, значит кому не хватит мечей, обойдутся луками. Он дошел до бревен, с кряхтеньем ухватив самый увесистый кол, спина напряглась, принимая тяжкую ношу, глаза в последний раз оглядели поляну и вдруг неожиданный боевой клич разорвал утомленный жарой воздух. Бревно полетело в самую гущу опешившего десятка уличей, смяв шестерых, седьмой с хрипом повалился на спину, пытаясь выдернуть из груди брошенный Волком топор.

Витим как ветер рванулся к валявшимся в пыли мечам, кулаками вышибая жизнь из оставшихся разбойников, три тяжких стрелы веером стукнули в бревна, едва не цепляя обнаженную спину. Волк перекатился, заметив как лучники один за другим падают с крыш, рыжий сполох полосатого оперения вырывался у кого изо рта, у кого из пронзенного глаза. Да, Ратибор не подвел, подсобил в самый опасный момент.

Соскучившиеся по булату руки ухватили сразу два коротких меча, а ноги понесли на восток, туда где надзирателей было слишком уж много. Там шла кровавая бойня – мечи против заступов, но вихрем прорвавшийся к ямам Сершхан мигом изменил ход боя в пользу тиверцев. Он молотил заступом так, что широкое лезвие смазалось в смертоносное серое кольцо, брызгавшее во все стороны крупными каплями крови. Он пригибался, увертывался, прыгал как кошка, вертелся волчком, а белоснежная рубаха в нескольких местах уже расцвела багряными пятнами.

Воевода в запале ринулся туда же, но быстро понял ошибку, так как пришедшие в себя уличи мигом взяли их в перекрестный прицел, свалив метким залпом шестерых тиверцев. Новые стрелы тут же легли на луки и Витим с истошным криком растянулся по земле во весь рост.

– Всем на заход! – отплевываясь от поднятой пыли проревел он. – За длинную дугу частокола!

Но это было не так просто сделать, – путь преградил целехонький десяток уличей, ставших плечом к плечу и уже натянувших луки. Пленные тиверцы оказались зажатыми между ними и сильно поредевшим десятком надзирателей у ямы, где отчаянно сражался Сершхан. Да еще с восточного края поляны донесся скрип десяти натянутых луков.

Всех спас Волк. Он изо всех сил швырнул пару коротких мечей, одним пробив вражье горло, широко расставил руки и прыгнул, сгребая тиверцев в только что отрытую ловчую яму. Это было единственное укрытие, в котором можно было схорониться от стрел. Сершхан тоже ринулся вниз, увлекая за собой троих зазевавшихся пленников, а голова его последнего супротивника отлетела до самого леса вместе с обломком заступа.

Лучники потеряли цель и почти три десятка стрел разом ударили в темную гущу леса. Без защиты остался только Витим, растянувшийся в пыли возле избы Кряжа и лесорубы, работавшие с востока.

– Бегите в лес, дурачье! – не своим голосом заорал воевода, с трудом уворачиваясь от следующего залпа.

Но залп вышел не стройным. Ратибор, не боящийся теперь ранить своих, показал искусство лучного боя во всей ужасающей красоте. Оставаясь в густых ветвях невидимым и неслышимым, прикрытый надежной кольчугой, он мог с легкостью выцеливать любое место на огромной поляне.

Три стрелы вылетели из леса почти одновременно, скосив на месте троих ближайших уличей, но семеро спрыгнули в свободную яму и начали без прицела молотить в лес, пытаясь достать стрелка большим числом стрел. Им помогали с обоих краев поляны не укрывшиеся в яме разбойники, но никто из них точно не ведал куда именно нужно стрелять. Зато для Ратибора все были как на ладони и каждая его стрела несла на кончике булатного жала смерть.

Под прикрытием невидимого стрелка, лесорубы без потерь вломились в спасительный лес, подгоняемые могучим басом Витима. Но теперь сам он остался в очень опасном положении – ничто не прикрывало от вражеских стрел, а тут еще очнулись от сонного оцепенения псы, заметались, науськиваемые уцелевшими уличами.

Из леса Ратибор мог бы запросто перебить всех разбойников, но дольше оставаться в укрытии было нельзя, нужно было хоть чем-то отвлечь лучников от Витима. Стрелок, подумав лишь пару мгновений, рысью соскочил с дерева, неожиданным появлением привлекая к себе внимание врага.

Страшный как леший, облепленный черной грязью и листьями, он кувырком ушел от свистнувшего издалека залпа, стал на одно колено и пустил в ответ четыре метких стрелы, свалив в пыль захрипевших лучников. Остальные сразу позабыли про лежащего у избы Витима и принялись поливать градом стрел жутковатого лесного стрелка. Били метко, спасала только кольчуга.

Псы всей сворой ринулись к лежащему в пыли Витиму, злобный лай разорвал свистящий стрелами воздух, клацанье зубов слилось в жуткий, почти металлический лязг. Укрыться от страшных пастей можно было только в избе атамана, до леса не добежать даже ради спасения жизни. Тут уж Воеводе ничего не осталось, только вскочить во весь рост и рвануться в жилище Кряжа. Часть уличей сразу взяли его на прицел – оперения надрывно свистели вокруг, только быстрота и увертливость спасали от злого булата, сухо бившего в бревна избы.