Воевода - [23]

– Быстро в посад за третьей сотней вятичей! – приказал Ратибор и выскочил из ратницы.

Новобранцы уже бросили потешные секиры и бежали к нему.

– За мной! – мельком глянув на них, приказал он и побежал к оружейной.

Через минуту они уже бежали к стенам, держа в руках луки и копья. За плечами болтались колчаны и секиры. И вовремя: шедшая по реке вереница плотов уже уткнулась носом в один берег, и теперь течение разворачивало плоты поперек реки, превращая их в наплавной мост. А на той стороне реки к берегу мчались все новые и новые всадники. Соскакивая с лошадей, они бежали к плотам, подхватывая лежащие на них лестницы.

– Проклятье! Вашу раз такую, такую! – Ратибор страшно выругался, скрежеща зубами. – Приступ проморгали!

– Воевода, может, всех позвать сюда? – тяжело дыша, спросил Злат.

– Нельзя, – Ратибор в ярости ударил кулаком в ладонь. – А вдруг они и там сейчас ударят. А все это только для обмана, чтоб внимание отвлечь.

– Вот ведь, не хотел же возиться с этим посадом, – он с досады махнул рукой. – Теперь бегай туда-сюда и гадай, где будет основной удар.

– Ладно, мы еще посмотрим, кто кого! – Ратибор в бешенстве вращал глазами. – Злат, Вязга, бегом с луками на башню, и чтоб не один гад до наших стен не дошел.

– Ты как, стрелять-то могешь? – Ратибор быстро глянул на Крева.

– Не доводилось, – виновато признался молотобоец.

– Тогда стрелы не трать, давай за мной.

Они побежали по стене к тому месту, куда течение подгоняло второй конец вереницы плотов.

– Встань за зубцом с секирой, как кто появится снизу – сразу руби, и главное, не зевай, во все стороны головой крути, – приказал Ратибор.

Сам же изготовил лук и стал стрелять по хазарам, которые, не дожидаясь, когда переправа будет готова, уже бежали по плотам, прикрываясь щитами. Щиты были деревянные, крепкие, поэтому он, не надеясь их прострелить, целился в ноги. Трех наступающих он ранил таким образом и решил оглядеться вокруг.

Как раз из-за поворота реки показалась еще одна вереница плотов. На ней, в отличие от первой, уже находились хазары, притаившись за большими квадратными щитами. Откуда-то из степи на той стороне реки вынырнула целая толпа всадников и устремилась к берегу.

«Видно, по оврагу прошли или заранее спрятались там», – подумал Ратибор, лихорадочно пытаясь найти выход из создавшегося положения. Одновременно отражать натиск и на посад и на детинец было невозможно, просто не хватало сил. А теперь он не сомневался, что, как только плоты остановятся и образуется прочная переправа, хазары нанесут еще один удар там, где у них утром не вышло прорваться. Надо было срочно отводить всех воинов в каменную крепость. Неужели укрепления посада со всеми приготовленными ловушками придется бросить? Но выхода не было.

– Эй, боец! – Ратибор увидел бегущего по площади ополченца с целой охапкой сулиц. – Розмысла ко мне сюда, живо!

– Мне сказали на стены отнести.

– Потом отнесешь, – рявкнул Ратибор. – Сам воевода тебе приказывает, понял!

– Понял! – парень, бросив сулицы, помчался так, что пятки засверкали.

– Ах, чернобогово племя! – Он снова глянул на реку с подплывающей вереницей плотов, забитых хазарами. – Ну, со всех сторон обложили!

Глава 5 Враг врага

Хитер и опытен хазарский посол и много уже послужил иудейской державе, жадно тянущей свои щупальца к соседним странам. Многоопытен он и знает в совершенстве все тонкости своего коварного дела, но даже ему трудно или почти невозможно что-либо сделать словами, если за этими словами не стоят тысячи и тысячи отважных воинов, беззаветно преданных каганбеку. Где эта прежняя сила Хазарии? Нет больше ни великих воинов, ни бесчисленных войск, а все вассалы, почувствовав, как ослабла железная хватка каганбека, уж больше не желают признавать иудейскую власть.

Горько все это видеть послу, горько вдвойне, потому что он назван в честь первого иудейского царя Хазарии – Обадией. И он напрягает всю свою изворотливость, весь свой иудейский ум, чтобы одолеть всех врагов и сделать невозможное – возродить из пепла великую иудейскую державу – Хазарский каганат. И наипервейший враг Обадии – это Русь, именно Русь, потому что это ее воины нанесли Хазарии смертельный удар, и именно Русь отняла лучшие города, и, главное, ее князь Святослав уничтожил Итиль, эту прекрасную, цветущую столицу Хазарского каганата, его сердце, его главный источник богатства и могущества. Не может забыть этого Обадия и молится каждый день, как и все иудеи, чтобы Иегова уничтожил эту Русь навсегда.

Много врагов у иудейской державы; весь мир для нее враги, ибо все народы – презренные гои, достойные только рабского труда. Но Русь – самый страшный враг, ибо народ этой страны наделен силой могучей и яростью в бою необычайной, но главное, это то, что они непозволительно горды и сами считают себя богоизбранным народом и еще, что ужасней всего, называют себя потомками Бога, великого Бога, самого Создателя, сотворившего мир. А разве может быть два богоизбранных народа? Разве может быть два Создателя? Ведь даже христиане и те признают, что Иисус явился именно «к погибшим овцам дома Израилева» и говорил, что «нехорошо взять хлеб у детей Израилевых и бросить его псам (другим народам)». И весь христианский мир теперь признает, что Святая земля находится именно в Израиле, где прародина всех иудеев, но только эти несносные русы считают, что Святая земля спрятана где-то в их дремучих лесах и зовется она Беловодье или еще как-то. И духовная сила этой Руси столь же велика, как и духовная сила иудейской Хазарии, но только создает она совсем другой мир, мир, в котором нет места иудейским деньгам, ловким менялам и ростовщикам – всему тому, на чем стояла и будет стоять иудейская власть. Эту власть многие не любят, многие ей завидуют. Вот и арабы тоже от зависти брюзжат, что в Хазарии, мол, ничего не производится