Военный коммунизм в России: власть и массы - [21]

Февральская революция, смахнувшая одной рукой с исторической сцены неспособную романовскую монархию, другой рукой широко распахнула дверь кризису, наступавшему из глубин монархии. Большевистская революция, как закономерный результат Февраля, объективно положила начало выходу из кризиса, но выходу резкому, сопряженному с ломкой отжившего уклада, сопровождавшемуся гражданской войной и еще большим углублением кризисных явлений.

Выборы в Учредительное собрание, состоявшиеся в ноябре 1917 года, принесли ощутимую победу большевикам в главных промышленных районах Центра и Северо-Запада страны. За счет них большевики получили около 24 % голосов избирателей, однако в тот период сказалось то, что еще не схлынула волна недоверия к буржуазному Временному правительству и большевизации Советов, которая вообще позволила партии Ленина осуществить октябрьский переворот. Несколько позже, после вскрытия избирательных урн в Учредительное собрание, стало открываться и то, что надежды рабочих на правительство большевиков по экстренному улучшению своего материального положения жестоко обмануты. Новый поворот, в особенности происходивший под призывами коренного слома старого государственного аппарата, с заявлениями о том, «что можно и должно разрушить до основания прежний буржуазный строй и на его обломках начать строить совершенно новое социалистическое общество»[108], только усугублял разруху и приносил новые испытания городскому населению. В декабре государственная заготовка продовольствия практически прекратилась, быстро подступали голод и морозы, охлаждая отношение рабочих масс к октябрьским победителям. Декабрьские настроения в фабрично-заводской среде стали коренным образом изменяться даже по сравнению с ноябрьскими. В конце 1917 года наступил очередной перелом в сознании рабочих, резко увеличилась популярность предстоящего Учредительного собрания и лозунгов тех политических партий, которые уже с 28 ноября (11 декабря) повели активную кампанию в его защиту.

Тем не менее ленинская партия уже твердо взяла в руки кормило государственной власти. 6 января 1918 года в проекте декрета о роспуске Учредительного собрания Ленин писал, что буржуазный парламентаризм изжил себя, что не общенациональные, а только классовые учреждения, каковыми являются Советы, в состоянии преодолеть сопротивление имущих классов и заложить основы социалистического общества. Известные манифестации 5 января наглядно продемонстрировали как решимость большевистского руководства удержать власть, так и отход значительной части рабочей массы от большевиков. Сохранившая верность Смольному рабочая Красная гвардия с ожесточением расстреливала на улицах Петрограда и Москвы своих братьев по классу, выступивших в защиту открывающегося Учредительного собрания.

11 января на III Всероссийском съезде Советов Ленин не скрывал:

«На все обвинения в гражданской войне мы говорим: да, мы открыто провозгласили то, чего ни одно правительство провозгласить не могло… Да, мы начали и ведем войну против эксплуататоров»[109].

В этот период часть рабочего класса еще могла считаться опорой власти большевиков, но разрушительные процессы к весне 1918 года привели к изменениям и в этой привилегированной прослойке рабочих.

Уже в 1917 году советским правительством были приняты два важнейших документа, определивших первый этап военно-коммунистической политики в экономике. Кампания стихийной ликвидации частной собственности на промышленные предприятия была развязана Положением ВЦИК и СНК от 14 (27) ноября о рабочем контроле, открывшем известную эпопею так называемой красногвардейской атаки на капитал. Ровно через месяц 14 (27) декабря появился второй знаменательный документ — Декрет ВЦИК о национализации банков, который установил государственную монополию на банковское дело и подытожил почти двухмесячную борьбу народных комиссаров за овладение финансами России.

Установление рабочего контроля и национализация предприятий проходили при полной поддержке правительства. «Экспроприация экспроприаторов», или в популярном ленинском переводе на русский «грабь награбленное», — вот летучий лозунг первого полугодия власти большевиков, которым необходимо было сломить экономическую мощь политического соперника. «Нам надо было буржуазию раздробить, уничтожить в ее руках всякую собственность, поскольку всякую собственность она обращала в оружие против нас», — вспоминал Луначарский[110]. Близоруко поощрялась стихия конфискаций и репрессий против буржуазных специалистов на предприятиях. Ожидания, что сеть фабрично-заводских комитетов составит низшее звено общегосударственной системы управления предприятиями, совершенно не оправдались. На практике декрет о рабочем контроле имел главным образом тот результат, что рабочие коллективы попытались немедленно разрешить свои материальные затруднения путем «проедания» финансовых счетов предприятий, не заботясь о дальнейшей судьбе производства. Фабзавкомы, соблазненные возможностью немедленного улучшения жизни рабочих, зачастую помогали администрации, владельцам предприятий выкачивать свои капиталы из национализированных банков, значительная часть которых бесследно пропала как для самих рабочих, так и для производства.