Военные воспоминания - [9]
На поворотах, особенно на острых углах, удержаться в седле без стремян очень трудно. Трудно подобрать угол наклона. Можно просто сползти, особенно, при езде рысью. Можно представить наше состояние в седле, если учесть, что у всех нас никогда не заживали потертости с внутренней стороны ног выше колена. Белье на этих местах всегда было в засохшей крови. Корка с подсохшей раны на первом же круге стиралась, и рана снова начинала кровоточить. А схватиться рукой за луку седла нельзя. За это следовало наказание. Наказывали и за переход лошади на галоп при команде «Рысью!». Нередко наказание кончалось «бочкой». Наказанный въезжал в круг диаметром 8 метров, огороженный двухметровой высоты камышовой стенкой. Дверь закрывалась. Инструктор, находясь вне круга, давал команду «Бросить стремя!», «Рысью!», а иногда и «Клинок к бою!», неистово хлопал длинным, как у пастухов, хлыстом. Лошадь носилась по кругу. Кончалось обычно тем, что всадник оказывался на земле. Даже если он долго не падал с седла, то лошадь, в конце концов, пробивала камышовую стенку и, разъяренная и неуправляемая, носилась по полю, пока не сбрасывала ездока. Потом лошадь ловили и вручали пострадавшему. Были и тяжелые травмы. Правда, я не знаю случая, чтобы были ранения клинком или чтобы травма кончилась демобилизацией солдата.
Очень тяжело давалась рубка лозы и препятствия. Занятия усложнялись тем, что у нас были молодые необученные лошади, да еще не кастрированные жеребцы. Как только всадник вынимал из ножен клинок, лошадь становилась неуправляемой. Позже, когда лошадей объездили, жеребцов скастрировали, а мы, очевидно, кое-чему научились, положение изменилось к лучшему.
Легче, чем другим, конная подготовка давалась курсанту-разведчику Козинцеву. Невысокого роста, быстрый, собранный, он как бы врастал в седло, ловко рубил лозу, пробовал даже двумя клинками. Неплохо брал препятствия. И, наоборот, всегда потешались над Бондарем и Цибульским. Бондарю, правда, делали некоторую скидку, у него лошадь всегда занимала первое место по чистоте, а вот Цибульский часто оказывался в «бочке» и бывало - падал с лошади с обнаженным клинком. Один раз даже упал в траншею. К счастью, обошлось без серьезных травм.
Лошадей мы всегда держали в чистоте. Каждую неделю для них устраивалась помывка. В поле, примерно в километре от конюшни, на берегу арыка, назначенные из каждого взвода в наряд курсанты грели в котлах и ведрах воду. Когда вода была готова, выводились на чумбурах лошади, каждому курсанту выдавали по куску мыла и работа начиналась. Мытье лошадей всегда проходило весело, со смехом и шутками. Лошади любят мыться. Но никогда мойка не заканчивалась без происшествий. Чаще всего, какая-нибудь строптивая лошадь сбрасывала всадника при проводке после мытья (лошади надо согреться), и всем взводом приходилось ее ловить, а после снова мыть всех лошадей, так как они оказывались забрызганными грязью. Обидно до слез бывало, если лошадь убегала уже при возвращении в конюшню.
На всю жизнь мне запомнился один случай. Закончив мойку, я взобрался на спину своей Стрелы - так звали мою лошадь. В одной руке чумбур, в другой ведро. На гребне почти полутораметровой насыпи из грунта, вынутого при рытье арыка, лошадь мотнула головой, чумбур звякнул о ведро, лошадь сделала скачок влево и я, как блин со сковороды, слетел вправо и всем телом плюхнулся в громадную грязную лужу. Что тут было! Курсанты окружили меня со всех сторон. Каждый старался отличиться в остроумии. Смех и шутки сыпались со всех сторон. Даже никогда не улыбавшийся помком взвода старший сержант Пудышев не мог унять хохота. Только мне было не до смеха. Предстояла стирка и сушка обмундирования и белья. Чтобы как-то отвлечь внимание товарищей, я храбрился, заявляя, что это чепуха, что я и не так летал с лошади. Вскоре лошадь была поймана и поставлена в стойло конюшни. Взвод построился и ушел в расположение полка продолжать занятия по расписанию, а меня оставили на конюшне приводить себя в порядок. Надо было постирать обмундирование и белье и, пока оно сушилось, отремонтировать смятое при падении с лошади ведро.
Детство. Деревня Шумилово, Смоленская обл. (из воспоминаний)
Вспомнился случай из раннего детства. Было мне тогда лет десять. Ранняя осень. Сенокосы закончены. В эту пору сенокосные угодья односельчан, да и соседних деревень, объединялись и теряли свои границы, и выпас скота разрешался в любом месте. В один из вечеров нас с двоюродным братом (он был на год старше) отправили в отдаленное урочище в ночное. Земли принадлежали соседней деревне. Для выпаса скота они не использовались, очевидно, из-за отдаленности и там после сенокосов всегда была хорошая отава. Вот туда нас и отправили пасти лошадей. Посадили на лошадей, дали металлические пута. Лошадей в то время часто угоняли с пастбищ, вот их и заковывали в толстенную цепь со сложным замком.
Проехали мы километра два. Сумерки начали сгущаться. Кустарники сменились перелесками. Лошади шли спокойно. Отдыхали после тяжелого дневного труда. Только жеребенок резвился на свободе. Но и он, видимо, устал, пристроился к правому боку матери и все пытался ухватить своими теплыми мягкими губами мою босую ногу.
Автор этой книги прошел в дивизионной разведке всю войну «от звонка до звонка» – от «котлов» 1941 года и Битвы за Москву до Курской Дуги, Днепровских плацдармов, операции «Багратион» и падения Берлина. «Состав нашего взвода топоразведки за эти 4 года сменился 5 раз – кого убили, кого отправили в госпиталь». Сам он был трижды ранен, обморожен, контужен и даже едва не похоронен заживо: «Подобрали меня без признаков жизни. С нейтральной полосы надо было уходить, поэтому решили меня на скорую руку похоронить.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.