Военные рассказы - [9]

Ханнес разглядывал английского полковника. «Наверняка образованный человек. Элегантно одет, с манерами дипломата…»

— Уважаемые дамы и господа, — начал свое выступление бургомистр. Затем он стал распространяться о демократических свободах западного мира, форпостом которого является, по его словам, Западный Берлин.

Бургомистр нанизывал одно слово на другое, бросая их толпе. Полковник с безукоризненной выправкой стоял и не шевелился, а их окружали военные полицейские, вырядившиеся по столь торжественному случаю в парадную форму.

Бургомистр начал говорить о Североатлантическом пакте, о совместных задачах англичан и немцев, на которых после него более подробно остановится господин полковник, о той сильной власти, которой они обладают. Затем он рассказал о роли Великобритании в освобождении мира и задачах своей партии в борьбе за социальную справедливость и демократическое обновление Германии.

Кровь прилила к лицу Ханнеса, ему было стыдно за бургомистра, который излагал факты совсем не так, как следовало бы.

Послышался какой–то рокот, который становился все сильнее и сильнее. Бургомистру пришлось говорить громче, напрягать голос, чтобы его слышали.

Ткнув рукой в сторону заграждения, бургомистр заговорил о свободе, над которой, по его словам, сейчас нависла серьезная угроза, однако собравшиеся почему–то уже не слушали его. Они смотрели в небо, стараясь понять, откуда идет рокот и что он означает.

Шум моторов превратился в рев. Ханнес повернул голову и увидел в небе несколько вертолетов с советскими опознавательными знаками. Вертолеты подлетели ближе и зависли над пограничной линией. Рокот их моторов поглотил все: и слова бургомистра, и шум толпы, и даже перезвон колоколов на башне собора, пробивших два часа.

Спустя минуту публика заметно заволновалась и начала расходиться, не дожидаясь окончания речи. Английский полковник бросил взгляд сначала на вертолеты, затем на пограничников, пожал плечами и, отвесив поклон в сторону заметно поредевшей толпы, дал знак шоферу ехать.

Бургомистр обеими руками помахал толпе и попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

Раздались жидкие хлопки, однако большинство любопытствующих не сводили глаз с вертолетов, один из которых опустился так низко, что было видно улыбающееся лицо пилота.

«Езжай, езжай! — мысленно подгонял бургомистра Ханнес. — Нечего тебе здесь делать! Речи свои произноси где–нибудь в другом месте, а не здесь, где вам ни за что на свете не удастся нарушить нашу границу…» Ханнес задрал голову и посмотрел на вертолет, который, набрав высоту, полетел вслед за остальными.

По ту сторону только что установленного проволочного забора кто–то громко закричал. Это оказался молодой парень, который выскочил из сада небольшого домика и бросился к забору.

И словно по команде из ворот соседних домиков выбежали несколько здоровенных парней. Прорвав жидкую линию полицейских, они бросились на солдат.

Кто–то из хулиганствующих молодчиков ударил Вуншлоса по голове. Ханнеса тоже так ударили дубинкой по руке, что боль парализовала всю руку. Сделав шаг назад, он отшатнулся от борта бронетранспортера. И как только один из парней полез за ним, Ханнес ударил его по голове, и он полетел на землю.

— Заряжай! — крикнул капитан. — Унтер–офицер, окажите помощь ефрейтору Вуншлосу. Рядовой Митенцвай, к пулемету!

Только теперь Ханнес заметил, что ефрейтор лежит на полу машины и не шевелится.

Капитан крикнул полицейским, что, если они немедленно не наведут порядок, он применит шашки со слезоточивым газом, а если потребуется, то и оружие.

Офицер–полицейский явно нервничал, чувствуя, что в создавшейся обстановке он не является хозяином положения, да и не знал, что ему следует делать.

Хулиганы снова забеспокоились, один из них размахивал пистолетом.

Солдаты на бронетранспортере схватились за оружие и были готовы открыть огонь.

Оценив обстановку, офицер–полицейский решил действовать. Он подал команду, и полицейские, схватив дубинки, бросились на хулиганов, которые, однако, с упорством рвались к заграждению, чтобы разорвать его. Положение полицейских начало стабилизироваться только тогда, когда к ним подоспела подмога.

Теперь можно было заняться Вуншлосом, которому Вагнер подложил под голову одеяло.

— Он потерял сознание, — заметил Вагнер. — Наверное, у него сотрясение мозга. Над правым ухом у него большая шишка и рваная рана на голове.

Капитан приказал радисту связаться с заставой и вызвать санитарную машину.

Рану на голове Вуншлоса заклеили липким пластырем.

— Вы сможете обращаться с пулеметом? — спросил капитан у Митенцвая.

— Так точно! Я хорошо знаю пулемет.

— Ну–ну, — пробормотал Руберг и, подойдя к Ханнесу, осмотрел его распухшую руку. — Кровоизлияние, — заметил он.

— Как только вернетесь на заставу, немедленно обратитесь к врачу. Выдержите?

Ханнес кивнул.

Капитан сказал солдатам, чтобы они подготовили противогазы, так как обстановка может измениться и придется применить слезоточивые газы.

Ханнес лишь одним ухом слушал объяснения капитана. Он наблюдал за Митенцваем, который, оказавшись у пулемета, сразу же оживился, движения его стали уверенными. Радист передал капитану приказ из штаба. Выслушав его, он сказал: