Военные приключения. Выпуск 5 - [5]

Все это было более чем грустно, и Артем постарался забыться, отсчитывая белых слонов. Однако слоны почему-то были красными, под цвет пожара, он ни о чем, кроме как о своем забулдыге-шурине, не мог думать и поэтому, плюнув на все, решил сегодня же поговорить с ним. Как это будет выглядеть, Шелихов еще не знал, однако надо было что-то делать, чтобы спасти Степана. Все-таки не чужой человек — шурин. Старший брат Татьяны.

Когда вертолет, задрожав всем корпусом, мягко опустился на утрамбованное поле аэродрома и команда выгрузилась из отдающей теплом машины, Артем побежал в диспетчерскую. Вернулся он в кабине грузовика, который, подняв шлейф пыли, лихо затормозил у взлетной полосы. Отдав команду готовиться к погрузке, Артем подошел к Игорю.

— Значит, так. Сейчас вместе с ребятами езжай в поселок, я тут кое-что оформлю и тоже домой. Вечером, как договорились, жди меня в гостинице. — Он подмигнул Кравцову и, хлопнув по плечу Веньку, добавил: — Всем отдыхать сегодня.

Татьяны дома не было. Да и где ей быть в это время, как не на работе, тем более что за прошедшие два года, что она сидела с Маришкой, жена так соскучилась по своим норкам, которых разводило местное промысловое хозяйство, что даже не брала положенные «больничные» по уходу за дочкой, а просила посидеть с ней свою мать, которую Артем величаво называл «Теща с большой буквы». Маришка была в яслях, и Артем, переодевшись в чистое, нырнул в уютную, небольшую пристройку, которые в этих местах уважительно называли «летними кухнями». Соскучившийся по домашней еде, он достал из холодильника большую желтую кастрюлю с наваристым борщом, картошку а мясом. Удовлетворенно хмыкнув, потер руки, включил электроплитку. Теперь можно было подумать и о предстоящем разговоре со Степаном…

Когда Артем подошел к небольшой, крепко сбитой избе тестя, которую отец Татьяны, не желая особо тратиться, поставил своими руками, завербовавшись на Дальний Восток, во дворе было тихо, и только куры шастали под навесом, роясь в пыли. Дремал, высунув морду из будки, ленивый пес Пират. Он уж было и пасть раззявил, чтобы облаять гостя, однако при виде родственника только зевнул протяжно и опять лениво закрыл глаза.

— Есть кто живой? — крикнул Артем, приоткрыв незапертую сенную дверь.

Никто не отозвался. Артем прошел темные сенцы, нашарил ручку двери, ведущей в горницу.

Ни тестя, ни тещи дома не было. Лишь тяжело храпел Степан, развалясь на кровати. Артем его не видел с весны, когда начались пожары, и теперь удивился отечному, нездоровому лицу шурина. Лежал он на чистом, видимо, недавно матерью стиранном покрывале, раскинув ноги в грязных носках. На груди расстегнулась клетчатая рубашка, из-под которой выпирала все еще могучая грудь. Они были все здоровы от природы, родственники Артема Шелихова по женкиной линии, что его тесть, за которым никто не мог угнаться из вальщиков на лесоповале, что «Теща с большой буквы», что сам Степан, когда он, будучи еще сопливым мальчишкой с незаконченным образованием, мог положить на лопатки любого и каждого в поселковой школе. И только теперь вся улица, на которой обосновался Колесниченко-старший, чуткая, как и все дальневосточные улицы, к чужому горю, удивлялась нахмуренно, как это может тридцатилетний, когда-то здоровый мужик так загубить себя «бормотухой», которую порядочный человек и в рот не возьмет!

Артем подошел: к кровати, на которой развалился Степан, толкнул его в плечо. Тот, хмыкнув что-то нечленораздельное, перевернулся на бок. Качнулся настоявшийся в комнате сивушный запах, и повеяло таким третьесортным перегаром необыкновенного «Волжского» вина, что Артем даже закашлялся. Уже не церемонясь, он стащил шурина с постели, тряхнул за обвислые, когда-то сильные плечи, силком, чтобы тот опять не завалился на кровать, поставил на ноги.

Пожалуй, с минуту Степан каким-то чудом стоял, ничего не понимая, потом его лицо начало приобретать осмысленное выражение, и он уже перестал быть похожим на большого обиженного ребенка, которому в спешке позабыли дать конфетку.

— Ну? — От этого вопроса-выдоха в комнате опять качнулся «плодово-выгодный» перегар, и Степан прошлепал заскорузлыми носками к столу. — Чего пришел?

Артем промолчал, с интересом наблюдая, как шурин шарит глазами по залитой вином клеенке, к которой словно прикипели донышками стакан и две опорожненные бутылки с густым красным осадком. Степан, видно, понял тщетность найти что-нибудь опохмеляющее, от этого еще больше посерел лицом, спросил почти трезво:

— Ну, чего надо, р-р-родственничек? — И слово «родственничек» он произнес с такой ненавистью, что Артем уже в который раз понял: дуболом этот, видно, так ничего и не вынес из их довольно-таки сложных отношений.

— А то, родственничек, — в тон ему ответил Артем, — что я трое суток пожар тушил в двадцать восьмом квартале. Знаешь, где это? — медленно, врастяжку спросил он, увидев, как стрельнул по нему взглядом Стенай. — Могу напомнить для ясности: протока Дальняя.

В комнате стало тихо.

— Почти весь склон выгорел, — все так же негромко сказал Артем. — Благо, до этого дождь прошел да ветра не было… Так что ставлю твое сучье преподобие в известность — пожар был низовой, глубокий я начался он от твоей землянки, потянувшись вверх по сопке.