Военные приключения. Выпуск 1 - [34]

Занятый своими мыслями, Выхин не заметил, как дошел до отведенной ему комнаты. Открыл дверь, бросил быстрый взгляд по сторонам: внешне все выглядело точно так же, как он оставил, уходя на ужин. Не проверяли еще его вещей? Хотя куда им торопиться — не на день же он сюда приехал, все впереди. Ну, идти или остаться? В дверь постучали.

— Входите! — откликнулся Выхин. — Не заперто.

Дверь открылась, и вошел довольный, улыбающийся Дымша. Следом за ним, как-то бочком, в комнату проскользнул еще один человек — в темном двубортном костюме, светло-голубой рубашке с галстуком в мелкий горошек. В руках у него был стул, под мышкой — газетный сверток. Бросив быстрый взгляд на его лицо, Выхин внутренне вздрогнул — квадратный подбородок, низкий лоб, внимательные светлые глаза — все это он уже видел сегодня утром, на площади, когда ждал своей очереди на проверку документов. Совпадение? Какое, к черту, совпадение: тот же костюм и даже ямочка на подбородке! Но что он делал на площади, почему оказался здесь?

— Сознайтесь, хотели отправиться в город, по девочкам? — хихикнул Дымша, подходя к тумбочке. — Зря — вновь прибывших не разрешают выпускать из замка: карантин!

— И надолго? — внешне безразлично поинтересовался Выхин.

— По-разному… Знакомьтесь, это Тараканов, ваш соотечественник. Мы вместе работаем.

Мужчина в темном костюме поставил стул, подал руку.

— Тараканов, Владимир Иванович.

— Вадим Евгеньевич… — отрекомендовался Выхин. — Давно из России?

— Давно, — буркнул Тараканов. — В двадцатом отступил из Крыма с войсками Врангеля.

Он подвинул стул, развернул газетный сверток, достал колбасу, хлеб, немного сала и коробку сардин.

— Давайте, Дымша, чего стоите? — повернулся он к Алоизу. Тот с видом фокусника, достающего из цилиндра зайца, выудил из карманов бриджей две бутылки шнапса, торжественно поднял их над головой.

— Вот! Чтобы не скучать и со знакомством. Мы даже со своей закуской, а Владимир Иванович и стульчик прихватил. Немцы аккуратисты — лишней мебели в комнате не поставят. Я же вам говорил, что у нас здесь своя компания, а у них — своя. Делаем одно дело, а пьем порознь. Стаканы есть? — Дымша поставил бутылки и дробно рассмеялся, потирая руки. — Да вы не смущайтесь, присаживайтесь. Простите, конечно, за незваное вторжение, но в нашей стране это с некоторых пор принято.

— Двусмысленно шутите… — мрачно заметил Тараканов, открывая бутылки и разливая шнапс в поданные Выхиным стаканы. Быстро нарезал складным ножом колбасу и хлеб, сделав большие бутерброды. — А вы когда из святой Руси смазали пятки, господин Выхин?

— Я не смазывал! Мои родители выехали еще до переворота в семнадцатом году, — резко ответил Вадим.

— Ну, ну… — примирительно остановил их Дымша, поднимая стакан. — Стоит только сойтись двум русским, как тут же начинается выяснение отношений. Перестаньте, господа, не время и не место. Надо думать о другом: вино в бокалах, закуска на столе. Правда, нет дам, но что поделать. Давайте выпьем — истина в вине, как говорили древние латиняне.

Он лихо опрокинул шнапс в рот, проглотил, поморщившись, взял бутерброд, жадно откусил. Тараканов и Выхин тоже выпили, Выхин — одним махом влив в себя спиртное, Тараканов — по-лошадиному цедя водку сквозь зубы, мелкими глотками.

— Пьете, как немец… — заметил Выхин, выбирая себе кусок сала. — Это не вас я сегодня утром видел на привокзальной площади?

— Меня, — согласился Владимир Иванович. — Я вас тоже приметил. Там сегодня один бежал от патруля, проверявшего документы. Стреляли, — пояснил он, повернувшись к Дымше.

— Попали? — равнодушно поинтересовался тот.

— Не знаю. Я ушел. А вы не видели? — обратился Тараканов к Вадиму.

— Не видел… Ну что, еще по одной?

— Давайте. Правда, это не питье, — скривил губы Дымша. — Вот до войны помню, какой только водки не было: и Житнювка, и Контушевка, и Выборова, и Яжембяк — чистая, что твои христова слеза, хлебом пахла, а эта отдает какой-то химией или гнилой картошкой.

— За неимением гербовой пишут на простой! Я бы, может, тоже не отказался от Смирновской… Где жили, Вадим Евгеньевич?

— Некоторое время в Германии, потом в Польше. А вы? Все время здесь? Многие из ваших подались во Францию, а вы почему-то в Польшу? Неужели воевали с красными? Сколько вам было лет тогда? Молодо выглядите.

— А я еще не старик, — усмехнулся Тараканов. — В двадцатом был кадетом, успел пострелять из винтовки по краснюкам. Потом испытал весь ужас отступления, когда на пароходы лезли по головам, спихивали с трапов женщин, стариков, детей, топча раненых. Тяжелое время, не хочется вспоминать… Противно.

— Да, приятно вспоминать только победы, — согласился закуривший сигарету Дымша. — Так убили этого беглеца или нет?

— Скрылся в развалинах, — меланхолично жуя колбасу, пояснил Владимир Иванович. — Пальнул из пистолета в эсэсовцев и скрылся. Ловкий малый. Но его вроде бы все-таки задели — хромал. Вы не заметили, Вадим Евгеньевич?

— Не заметил. Я больше думал о том, чтобы самому не поймать шальную пулю; обидно схлопотать свинец ни за что ли про что. Прижался к стеночке и переждал, а потом пошел сюда.

— Пешком? — вроде бы ненароком уточнил Дымша.