Военные преступления - [21]

Бейн тоже внимательно смотрел на Велена. Го’эл достаточно хорошо знал таурена, а потому заметил, что тот застыл, напрягшись всем телом, в ожидании опасности.

Однажды Го’эл написал историю своих предшественников. Мало у кого из оставшихся в живых орков события прошлого сохранились в памяти, а потому в итоге получилась разрозненная летопись. По их венам текла демоническая кровь, питая ненависть и мешая мыслить. Когда Велен прибыл в Азерот, его народ, как и ожидалось, решил присоединиться к Альянсу. Го’эл вспоминал об этом с грустью и горечью. Он мечтал поговорить с Веленом, задать важные вопросы, как когда-то делал отец, но эта встреча состоится лишь тогда, когда в Азероте воцарится мир и народы начнут доверять друг другу. Го’эл понимал, что Гаррош сделал такое счастливое будущее практически невозможным, хотя Орда и объединилась с Альянсом, чтобы его свергнуть.

– Пророк Велен, – начала Тиранда официальным тоном, – в этом храме вы должны говорить правду и только правду. Таков завет предков народа Пандарии, чьим законам мы следуем, стремясь к гармонии.

– Чьи законы мы чтим, – негромко поправил жрицу Тажань Чжу.

Тиранда едва заметно покраснела.

– Прошу прощения, фа-шуа Тажань Чжу. Чьи законы мы чтим, стремясь к гармонии. Даете ли вы слово говорить правду?

– Даю, – без промедления ответил Велен. Даже в одном слове, произнесенном звучным голосом, чувствовались тепло и доброта. Велен сложил руки на коленях и выжидающе посмотрел на Тиранду.

– Пророк, я уверена, все присутствующие знают, что вы были свидетелем злодеяний прошлого, – начала Тиранда.

«Началось, – подумал Го’эл. – Теперь она очернит всех нас, припомнит каждую каплю крови, пролитую за эти годы».

Бейн вскочил со своего места.

– При всем уважении, я протестую, – крикнул он. – Фа-шуа, мы собрались здесь, чтобы судить одного орка, а не целую расу.

– При всем уважении, лорд Чжу, – ответила Тиранда, – защитник совсем недавно говорил о большой любви Гарроша к своему народу. Именно поэтому я хочу познакомить присяжных с историей орков. Небожителям известно многое, но они ничего не знают о Дреноре. Понимание образа мыслей орков и их прошлого сыграет важную роль в принятии решения, которого все мы так ждем.

– Я согласен со стороной обвинения, – сказал Тажань Чжу.

Бейн, слегка прижав уши, склонил голову, соглашаясь с решением судьи, и сел.

– Благодарю, – продолжила Тиранда. – Пророк, не могли бы вы кратко рассказать о себе.

– Мое имя Велен. По мере сил я на протяжении многих тысячелетий являюсь правителем своего народа. Мы бежали из родного мира, Аргуса, спасаясь от Пылающего Легиона, и много веков назад прибыли на Дренор, который стал нашим новым домом. Оттуда, как вы все знаете, мы попали в Азерот.

– На Дреноре вас ждал теплый прием? – спросила Тиранда.

– Оттуда нас никто не прогонял, – ответил Велен. – Орки и дренеи в течение долгого времени сосуществовали мирно.

– Можно ли утверждать, что ваш народ и орки веками жили на Дреноре, почти не общаясь, ведя мирную торговлю и уважая друг друга?

– Да, вполне.

Верховная жрица взглянула на Хроми. Та кивнула в ответ и встала. Кайроз остался на своем месте, внимательно наблюдая за происходящим.

– Разрешите представить суду первое видение Велена.

Хроми забралась на стол. Из-за низкого роста в выбранном воплощении иначе дотянуться до Видения времени было невозможно. Тем не менее никто не посмел посмеяться над драконицей, пусть она и казалась такой милой и веселой. Руки Хроми действовали с ловкостью, присущей гномам, облик которых она так любила принимать.

Глаза дракона, обернувшегося вокруг верхнего сосуда часов, распахнулись.

Трибуны тихо и взволнованно забормотали. Дракон тем временем поднял голову, встряхнулся, как будто пробуждаясь ото сна, и обхватил сосуд передними лапами. Песок внутри часов сперва начал излучать тот же золотистый свет, что и глаза дракона, а затем посыпался в нижний сосуд. Между тем бронзовый дракон, обвивавшийся вокруг него, оставался неподвижным.

Глаза Хроми, использовавшей магию, которой владел только ее род, излучали свет. Она вытянула вперед миниатюрную руку. Из нее появилась туманная струйка цвета песка и добралась до центра арены, где, извиваясь, словно змея, принимая различные формы, наконец, превратилась в огромные фигуры. Сияющие бронзовые силуэты постепенно наполнялись красками, пока не превратились в двух юных орков с коричневой кожей, покрытой потом и пылью.

С приоткрытыми ртами и расширившимися от удивления глазами они разглядывали дренейского воителя, облаченного в сверкающие латные доспехи. Дреней казался обеспокоенным. Юные орки же явно не испытывали страха – на их лицах отражалось лишь потрясение.

Го’элу эти двое были знакомы.

Его разум наполнился воспоминаниями. Го’эл вновь испытал удивление и гордость, как после рассказа Дрек’тара о его прошлом. Почувствовал радость от встречи с родителями в одной из альтернативных, изломанных временных линий и боль, которую ощутил, наблюдая за их гибелью. И вот теперь, сам став родителем, он жадно вглядывался в еще такое юное лицо своего отца. Го’эл повернулся, чтобы взять на руки сына, и обнаружил, что Аггра, предчувствуя это, сама протянула ему Дурана. Взгляды супругов, наполненные любовью и пониманием, на мгновение встретились, затем Го’эл прижал к себе сына и продолжил вглядываться в видение.