Военные мемуары. Спасение, 1944–1946 - [15]

Это касалось прежде всего 2-й бронетанковой дивизии. 25 сентября, покинув расположение войск генерала Делаттра, я отправился инспектировать участок этой дивизии в районе Муайена, Ватимениля и Жербевилле. Во время своего короткого пребывания в Париже дивизия получила пополнение из нескольких тысяч молодых призывников. С другой стороны, именно эта часть, естественно, притягивала всю технику, как магнит железо. Короче, эта дивизия была полностью оснащена и укомплектована. 10 сентября она форсировала Марну к северу от Шомона, затем в течение нескольких дней дошла с боями до Андело и Виттеля, отбросила контратаки немецких танков к Домперу и, наконец, вышла на реку Мерт и заняла там свой участок фронта. Стабилизация положения заставляла нервничать Леклерка и его офицеров. Мне пришлось воззвать к их разуму: как и строительство укреплений, даже стремительное наступление требует долгой и тщательной подготовки. С этого момента Леклерк, стоя перед городом Баккара, где еще хозяйничали немцы, сконцентрировал все силы на подготовке штурма, чтобы овладеть городом в нужный момент.

Через месяц, вернувшись в войска, я нашел их готовыми к общему наступлению, которое, по замыслу Эйзенхауэра, должно было вскоре начаться. К концу октября на французском участке фронта царило нетерпение, которое усугублялось тем, что из занятых врагом Вогезов, Бельфора, Эльзаса, через Швейцарию или через линию фронта прибывали эмиссары, умоляя наши войска двигаться вперед. Прежде всего, я отправился в нашу авиационную группу, которой командовал Жерардо. Там я удостоверился, что он получил приказ, как мы и просили командование союзников, оказывать основную поддержку французской армии. На исходных позициях, куда я затем отправился, царил оптимистический настрой. Делаттр спросил меня: «Вы могли представить себе такое тогда, после поражения?» Мой ответ был следующим: «Я рассчитывал на это, поэтому мы с Вами оба находимся здесь».

Мои поездки по стране и в войска могли возыметь свое действие, которое было бы кратковременным, если бы не подкреплялось практическими мерами, предусмотренными нами в плане, разработанном еще в Алжире. Мы могли поздравить себя с такой предусмотрительностью, так как, несмотря на непростые условия, в которых правительство начинало свою работу в Париже, заседания Советов в течение этой сложной и насыщенной осени проходили четко по плану и без словопрений. Всего за несколько недель правительство смогло принять ряд мер, не дававших стране соскользнуть в пропасть.

Чем больше смута, тем сильнее должна быть власть. Выйдя из потрясений, первым делом следует дать стране возможность работать. Но основным условием нормальной работы является необходимость нормальной жизни трудящихся. 16 июля в Алжире правительством было принято решение, в котором, в частности, говорилось: «Сразу после освобождения следует немедленно существенно повысить уровень заработной платы». 28 августа, через день после освобождения Парижа, на совещании генеральных секретарей министерств под председательством Ле Троке, министра по делам освобожденных территорий, было предложено увеличить зарплаты примерно на 40 %. 13 сентября этот средний коэффициент был одобрен Советом министров. Кроме того, 17 октября было принято постановление по восстановлению системы семейных пособий и увеличению их на 50 %. Такое увеличение зарплат и пособий, несмотря на кажущуюся масштабность, по сути было очень скромным. Уровень его составил 225 по сравнению с индексом 100, средним уровнем оплаты труда на октябрь 1938, тогда как официальные цены выросли в 100–300 раз, а реальные цены на некоторые товары в 1000 раз.

Но стоило ли значительно увеличивать зарплаты, если при этом рушился курс национальной валюты, а государство оказывалось на грани банкротства? С этой точки зрения, мы буквально балансировали на краю пропасти. Да, прекратились изъятия из общественных фондов, которые осуществляли оккупанты и которые составляли свыше 520 миллиардов! Но нужно было финансировать военные действия и постепенно оплачивать восстановление железных дорог, портов, каналов, электростанций, исторических памятников, без чего было немыслимо возрождение страны. Расходы были огромны, а поступления в казну крайне неудовлетворительны. В сентябре экономическая активность в стране упала примерно до 40 % от уровня 1938. С другой стороны, обращение бумажных денег и долги по краткосрочным займам составили, соответственно, 630 и 602 миллиарда, то есть превысили довоенный уровень в три раза. Это огромное количество платежных средств, совершенно несоотносимое с низким уровнем производства, вызвало резкий скачок цен, который грозил со дня на день выйти из-под контроля. Чтобы обеспечить фонды Казначейства и одновременно справиться с инфляцией, было необходимо прибегнуть к крупному государственному займу.

Так появился «заем освобождения». Министр финансов Эме Леперк представил нам его условия: 3 %-я бессрочная рента по номиналу. Выпуск этих ценных бумаг начался 6 ноября и закончился 20 ноября. Некоторые операции требуют жертв: Леперк, человек чести, подающий большие надежды, погиб во время поездки на север страны, где он агитировал за подписку на заем. 19 ноября, за тридцать часов до окончания выпуска ценных бумаг, я обратился к стране с заявлением, что достигнутые цифры соответствовали неплохому успеху, но добавил: «Мне нужна полная победа!»