Военно-исторические исследования - [20]

Защищая В.Суворова от упрёка в том, что он смешивает "предумышленную агрессию с наступательным маневрированием"{202}, высказанного в его адрес Г.Городецким{203}, Мельтюхов подвергает сомнению правомерность использования терминов типа "агрессивные устремления", считая, что они не имеют существенного содержания и призваны лишь подчёркивать "хороший" или "правильный" характер внешней политики. "Политический характер военной доктрины, - пишет он, - вещь достаточно туманная"{204}.

Рассуждая таким образом, Мельтюхов показывает, что считает: характер доктрины определяется способом действия армии, и ничем иным. "...Военная доктрина и не может содержать агрессивных устремлений, поскольку в ней эти вопросы вообще не рассматриваются. ...Военная доктрина отражает вопросы подготовки Вооруженных Сил к войне, методов ее ведения"{205}. По сути, Мельтюхов в данном случае предлагает внести изменение в содержание понятия, отбросив как "оценочные" элементы вроде "целей войны", "политического характера доктрины" и пр., ограничившись при определении её характера только способом действий вооружённых сил{206}.

С этой точки зрения историк пытается полемизировать и с критиками "Ледокола". Так, А.С.Орлов в одной из своих статей справедливо отмечает, что никакого противоречия между "наступательной" пропагандой и "оборонительным характером" военной доктрины нет. "Советская военная доктрина, - пишет он, оборонительная по своему политическому характеру, то есть не содержит агрессивных устремлений, но в случае нападения на СССР извне Красная Армия будет вести наступательную войну до полного разгрома агрессора. Исходя из этого, все военное строительство, боевая и оперативная подготовка армии и флота были пронизаны идеей решительного наступления"{207}. Приводя эту цитату, Мельтюхов заявляет, что ему непонятно, почему тезис Суворова о подготовке СССР к агрессии против Европы под прикрытием "лозунгов о мире и обороне" вызывает у А.С.Орлова возражения - ведь он утверждает то же самое!{208}

Очевидно, однако, что для А.С.Орлова не является тождественным наступление как вид тактических действий, предпринимаемых в целях обороны, и нападение в целях завоевания. Не надо быть специалистом в военном деле, чтобы понять безграмотность предложения использовать для характеристики военной доктрины только предполагаемый способ ведения военных действий: в ходе войны на разных её этапах армия может придерживаться, в зависимости от обстановки, и оборонительной тактики, и наступательной. Поэтому цели войны вовсе не оценочная характеристика, а существенная составляющая содержания военной доктрины. Обратимся к соответствующей статье "Военной энциклопедии": "Доктрина военная - принятая в государстве на данное [определенное] время система взглядов на сущность, цели, характер возможной будущей войны, на подготовку к ней страны и ВС и на способы ее ведения"{209}. "Доктрина отвечает на вопросы: считает ли государство войну приемлемой в качестве средства для реализации своей политики или отвергает ее; от кого исходит военная угроза и на кого можно рассчитывать... каковы характер и цели возможной войны, каковы задачи ВС..."{210}

Говоря о советской военной доктрине, ни один из названных Мельтюховым историков, в отличие от него, не вкладывает в это понятие столь ограниченный смысл. Поэтому его упрек в их адрес является несправедливым, так же как и противопоставление одних авторов другим{211}. И совсем уж вопиющими выглядят попытки взять себе (и Суворову) в союзники тех исследователей, кто говорит о "наступательной направленности" доктрины, "наступательном характере" подготовки войск и т.п., поскольку они имеют в виду совсем не то же самое, что М.И.Мельтюхов. Отметим, что единственным выводом по вопросу о характере советской военной доктрины в его диссертации является констатация "определенного сдвига в оценках советской военной доктрины", произошедшего в отечественной историографии в первой половине 90-х гг. Суть этого сдвига, в трактовке М.И.Мельтюхова, заключается в отказе от термина "оборонительный" при определении характера доктрины в пользу термина "наступательный"{212}. Следует признать, что заслуга в осуществлении этого "сдвига" должна быть полностью приписана В.Суворову и его эпигонам - прежде всего, самому М.И.Мельтюхову.

Так же не выдерживает критики предпринятая М.И.Мельтюховым попытка представить процесс советского военно-стратегического планирования как непрерывный и однородный по содержанию, всегда нацеленный на подготовку нападения на Германию. Начало этой подготовки исследователь в некоторых своих работах относит к октябрю 1940 года{213}, в других - к октябрю 1939-го{214}, что уже вызывает недоумение, тем более, что историк ни в том, ни в другом случае не сообщает, на каком основании даётся та или иная датировка. Ссылка при этом на книгу Д.А.Волкогонова "Триумф и трагедия" не может внести ясность, поскольку, равным образом, непонятно, на основании каких документов начало работы над "Соображениями..." отнёс к осени 1939 г. сам Д.А.Волкогонов: первый из называемых им (равно как и Мельтюховым) документов - "Соображения..." от августа 1940 г.{215}