Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942 - [79]

Известно, что война требует от людей предельного напряжения духовных и физических сил. Свое внешнее проявление она находит не только в виде беспримерных образцов великой жертвенности и самоотречения, в подвиге и мужестве. Тяжелейшие экстремальные условия начала войны обусловили еще и всплеск преступности, обнажили низменные проявления людей, нутро хапуг и казнокрадов, мошенников и аферистов, которые не прочь были нагреть руки на чужом горе. Поэтому борьба с преступностью, в том числе и с воинской, выступала как важнейшая задача особых отделов по обеспечению безопасности фронта и тыла.

С начала войны в состав войск НКВД и Красной армии влились сотни тысяч людей, среди которых были, конечно, не только стойкие, волевые и дисциплинированные люди. Но то, с чем можно мириться в мирное время, в годы войны угрожало самим основам государственного порядка. Паника, дезертирство, отказ от выполнения боевых приказов, неподчинение начальникам, самовольное оставление позиций, бесчинства по отношению к мирному населению способны были разрушить самый стойкий военный организм и дезорганизовать тыл. По существу, сотрудники органов безопасности своим поведением мало чем отличались от сотрудников других ведомств и партийных органов. Пожалуй, только в меньшем масштабе их постигла эта всеобщая беда, характерная особенно для первых недель и месяцев войны. Конечно, они небольшими группами или в одиночку были не в состоянии в условиях потери управления советскими органами власти и военным командованием, которые в большинстве своем не сумели покончить со всеобщей неразберихой, поддержать порядок и дисциплину в частях и подразделениях армии и флота. Тем не менее это не могло быть оправданием позорного поведения ряда из них. При малейшем нажиме противника в селах и городах создавалась паника, бежали толпы народа со своим имуществом на вокзалы. В некоторых областях сотрудники НКВД вместо того, чтобы навести и поддерживать элементарный порядок, сами вливались в толпу. В результате всякие жулики и проходимцы, пользуясь случаем, крали сотни тысяч государственных средств, бросали противнику государственное имущество и безнаказанно бежали в глубь страны.

9 августа 1941 г. к Берия из Орла обратился нач. ОО НКВД 20 армии бригадный комиссар армии Ф.В. Воистинов, мотивируя это тем, что вынужден написать ему лично, так как его сообщения с фронта в адрес ОО НКВД Западного направления «не возымели никакого действия». «Дело в том, – указал он, – что не могу понять, почему так, что некоторые работники нашего боевого органа НКВД вместо того, чтобы вместе с особыми органами НКВД среди населения действующей Красной армии на фронте вести борьбу с контрреволюцией, бросают свою работу и уходят в тыл, и контрреволюционеры среди местного населения проводят свою гнусную работу в пользу наших врагов, что я подтверждаю тем, что когда 20 армия действовала в районах Витебской и Смоленской областей, то из работников НКГБ и НКВД никого не осталось, и среди местного населения приходилось громить контрреволюционные силы особым органам, которые и так загружены борьбой с контрреволюцией, проникающей в Красную армию…»[390].

Письма аналогичного содержания шли в центр: ГКО, наркоматы и другие ведомства. Не по каждому из них принималось конкретное решение, прежде всего не позволяла быстро менявшаяся обстановка. Но иногда они заканчивались не только административными взысканиями, а судом военного трибунала и высшей мерой наказания.

Нач. ОО НКВД 8-й авиаэскадрилии лейтенант ГБ А.А. Лупандин во время боевых действий проявил трусость: в боевой обстановке симулировал болезнь, не руководил подчиненными.

Командир взвода 42-го пограничного полка мл. лейтенант И.К. Якимчук 9 июля 1941 г., получив боевое задание отразить своим взводом нападение танков противника на железнодорожную станцию, самовольно оставил подразделение и в течение двух часов боя находился в отлучке.

ОО НКВД 16 ск был арестован и расстрелян командир взвода 68 сп 70 сд Белкин П.Г. за то, что 14 июля 1941 г. бежал с поля боя, оставив на произвол судьбы взвод красноармейцев, вследствие чего часть красноармейцев разбежалась, часть попала в плен к немцам.

7 декабря 1941 г. военным трибуналом 43 армии были приговорены к расстрелу за проявленную трусость Горохов и Барышников, которые, симулировав ранение, сделали себе перевязки и покинули поле боя, оставив свои подразделения без руководства, ушли в тыл, переночевали в тылу и на другой день после боя возвратились в часть. Рассмотрев материалы этого дела, 16 декабря 1941 г. Абакумов распорядился дать директивное указание всем ОО фронтов, армий, что это новый вид дезертирства, который начинают практиковать некоторые военнослужащие.

Еще 10 июля 1941 г. зам. наркома И. Серов подписал приказ о привлечении к ответственности первых шести сотрудников органов НКГБ, которые «во время военных действий проявили недопустимую для чекиста трусость и, бросив исполнение служебных обязанностей, выехали в тыл»[391].

Самым большим преступлением в чекистской среде всегда считалось предательство. Наиболее успешно задача воспитания своих сотрудников решалась в Особой группе НКВД: за все время ее существования, а затем и 4-го Управления, с 5 июля 1941 г. по 7 мая 1945 г., ни один его кадровый сотрудник не сдался и не перешел на сторону врага