Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942 - [76]

После перехода заграждения и приблизившись к нашей обороне – выслать одного или двух разведчиков вперед (чтобы избежать внезапных ненужных потерь), которые голосами предупреждают, чтобы не стреляли. В случае, если там окажутся немцы, разведчики отходят, а группа, оттянувшись, ожидает их приближения. Ночь для выхода из тыла противника должна быть не очень темной, но лучше всего ветреной – в таких случаях не слышно передвижения бойцов к линии фронта. Направляющий, ведя группу, наблюдает вперед на случай встречи с противником; ему в помощь выделяются 2 бойца – один вправо по движению, другой – влево; замыкающий наблюдает за тылами. Командир группы может вести группу или наблюдать за правильностью движения по маршруту»[372].

Конечно, эта «памятка диверсанта» недостаточна для по-настоящему серьезной работы в тылу врага, но она, по крайней мере, показывает типичные ошибки, которые делали неопытные и неподготовленные участники разведывательно-диверсионных групп. Как обстановка в немецком тылу, так и накопленный опыт разведывательной и диверсионной деятельности 4-го отдела настоятельно требовали организации по-настоящему серьезной подготовки разведчиков.

В процессе подготовки кадров важнейшее значение имело не только обучение, но и воспитание чекистов. И если обучение шло по выработанным программам, по предметам под руководством преподавателей с определенным конечным результатом, то процесс воспитания был более сложным и требовал длительного времени (которого было в обрез), работы в коллективе (что исключала специфика выполнения служебных обязанностей), частый приход в подразделения новых сотрудников (ввиду перестановок, потерь и других причин). К тому же многие молодые чекисты не имели должного представления о лучших чекистских традициях. Поэтому руководители ОО НКВД обращали на это пристальное внимание, делая акцент на усилении политико-воспитательной работы среди бойцов, командиров и политработников подразделений войск НКВД при особых отделах.

Основная задача воспитания сотрудников решалась партийно-политическим аппаратом, командирами и комиссарами, партийными и комсомольскими организациями. Но в стороне не оставались и руководители спецслужб отделов и управлений. Однако это не была систематическая работа, у них оставался самый главный метод – воспитание личным примером. По отзывам сослуживцев, например, Абакумов был очень «внимательным человеком к оперативному составу, к своим подчиненным, и подчиненные его за это уважали». С позиции кадрового работника он был дока в военной контрразведке. Его боялись нерадивые, честных трудяг он защищал и продвигал по служебной лестнице. «Начальников при подчиненных не ругал, снимал с них стружку, персонально приглашая в кабинет»[373].

Пародоксально, но задачи воспитания чекистов облегчались тем, что у большинства из них был низкий уровень образования. Отсюда бессознательная вера в лозунги и призывы, в незыблемость указаний «сверху» и «мудрость и непогрешимость» Сталина, в котором люди видели символ социализма[374].

Хорошо известно, что военная жизнь регламентирована уставами и предписаниями, но между уставом и действием бойца стоит его душевное состояние. Не только боевой приказ, а даже обыкновенное распоряжение на бытовом уровне побуждает воина поступиться чем-то, смирить свою гордыню. «А значит, – пишет П.И. Ткаченко, – воинская служба уже в силу самой своей природы, может быть, как никакая иная сфера человеческих отношений, способствует самостоятельности мышления, ибо эта особенность натуры приобретается не в безмятежности, не в условиях благоприятных, а во внутренних борениях, внешне неприметных…»[375].

В коллективах ОО НКВД много внимания уделялось политическому воспитанию, индивидуальной работе, проведению бесед, коллективной читке статей, выступлениям перед личным составом руководителей. Так, перед ленинградскими чекистами выступали комиссары ГБ П. Кубаткин и М. Журавлев на темы: «Уничтожим шпионов и диверсантов», «Разоблачать происки фашистской разведки», «Революционная бдительность – драгоценное качество советского человека» и др. Важное место в их беседах занимало раскрытие приемов работы гитлеровской агентуры.

Кадровая политика органов госбезопасности опиралась на патриотические чувства советских людей. Некоторые наши писатели недопонимали истоки героизма советского народа людей, считая, что он угнетен войной и ждет ее конца любой ценой, каждый человек старается сохранить свою личную жизнь. И для них одной из величайших загадок и тайн жизни было то, что недовольные создавшимся положением как только попадали на фронт, то сражались, не желая себя. На это вопрос дал четкий ответ немецкий исследователь Хаффнер: «С того момента, когда русскому народу стали ясны намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен также исход: русские были сильнее… прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти»[376].

Хорошо известно, что понятие «Отечество» значительно шире понятий «государство» и «политический режим». И не только, и не столько «за светлое будущее и великого Сталина» сражались наши отцы и матери. Они защищали себя, свои семьи, родных и близких. Высокое напряжение души нашего народа питалось стремлением защитить страну от нашествия иноземных захватчиков. Осознание справедливости, оборонительного характер войны создавало в народе, в войсках и органах госбезопасности такую атмосферу, такой социально-политический, нравственный климат, при котором наиболее полно раскрывались лучшие качества и черты характера защитников Родины.