Водный Мир - [19]

Мара поворачивается к Тэйну, — он в ужасе и во всём винит себя. Собрав неизвестно откуда взявшиеся силы, старик хватает Мару на руки и почти закидывает девочку в последнюю лодку — Гейл с матерью втаскивают ее на борт. Но Мара упорно цепляется за руку Тэйна. До того, как лодка отходит от берега, она успевает уткнуться лицом в рукав его кожаной куртки и вдохнуть родные запахи соли, сыра и торфа — запахи Тэйна, Винга и самой Мары.

— Здесь я родился, здесь и умру, — Тэйн говорит ласково, но твердо. — Я хочу остаться дома.

Он упрямо выставляет подбородок, и Мара понимает, что Тэйн говорит правду. Он не хочет плыть в Новый Мир. Страх и надежда, вспыхивающие в его темных усталых глазах, относятся к Маре и ко всем остальным людям в лодках, но не к нему самому.

Путешествие на юг будет опасным. Возможно, никто не выживет. Возможно, они не найдут Новый Мир — рыбаки пытались вычислить маршрут по компасу, по солнцу, по звездам, а также по компьютерной карте Евроморя, но верны ли их расчеты?! И если даже они доберутся до Нового Мира, кто знает, какая жизнь ожидает их там, за горизонтом? Приживется ли там восьмидесятилетний старик вроде Тэйна?

Пусть лучше Тэйн останется на острове, который он не покидал ни разу за всю свою долгую жизнь. Все его воспоминания, рассказы и знания, как и он сам, исчезнут под водой вместе с Вингом.

Старики поворачиваются и медленно бредут вверх по склону холма к церкви, которая отныне станет их домом, а лодки беженцев, борясь с приливом, покидают остров, оставляя его на милость безжалостного океана.

Небесный город

И начался долгий путь на юг. Дни и ночи сменяют друг друга, и Маре уже начинает казаться, что они никогда не доберутся до места.

Вокруг бушует страшный безжалостный океан, но Алексу каким-то чудом удается удерживать лодку на огромных постоянно накатывающих валах. Мара боится каждой новой волны; ей страшно, когда лодка соскальзывает с ее гребня в глубокий сумрачный провал и когда она снова взлетает на вершину очередной пенистой горы. Деревянное суденышко жалобно скрипит и стонет, шпангоуты напряжены до предела. Мара сжимает холодные борта лодки с такой силой, что немеют пальцы, в желудке у нее все переворачивается от страха и качки, но она не отводит взгляда от волнующегося черного колодца океана. В лицо ей летят ледяные брызги, соль ест глаза, но она продолжает упрямо смотреть вперед, не в силах отвернуться. Прошло уже несколько дней с тех пор, как они потеряли из виду остальные лодки. Мара с трудом скрывает свой ужас; она знает, что Джеми, ведущий лодку, в которой плывет ее семья, гораздо менее опытный моряк, чем Алекс. Жизнь ее родных в руках Джеми.

Ей хочется опустить голову и крепко заснуть, а проснувшись, увидеть за бортом дивные башни Нового Мира, но это совершенно невозможно, когда сидишь в скачущей по волнам лодке, стиснутая со всех сторон другими беженцами. Не верится, что их путешествие когда-нибудь закончится, смолкнет детский плач, уймется тошнота, а под ногами снова окажется твердая почва.

В лодке такая давка, что места для пищи и воды практически не осталось. Вчера закончилась еда, воды очень мало — попить дают только самым маленьким. Люди молят бога, чтобы путешествие закончилось сегодня. Оно должно закончиться сегодня. Только сейчас стало понятно, насколько все ослабели еще на Винге, за долгие месяцы штормов, питаясь одной капустой. Их силы на исходе. А тут еще эта ужасная качка.

У Мары кружится голова, ее мутит от слабости, бессонницы, голода и жажды; временами она проваливается в забытье. Вплотную к ней сидит Гейл. Их тела так тесно соприкасаются, что каждый приступ тошноты, боль, страх, отчаяние подруги кажутся Маре продолжением ее собственных чувств. Роуэн, который поначалу держался молодцом и был готов без конца развлекать девочек сказками и историями, сидит, прижавшись к сестре с другой стороны, с остекленевшим взглядом, с пересохшими губами; он не в силах больше говорить.

На рассвете следующего дня Мара неожиданно приходит в себя.

— Смотрите! Смотрите! — кричит Алекс.

Люди вокруг Мары начиняют просыпаться, вскидывают головы, испуганно вскрикивают. Мара тоже приподнимается, но не видит ничего, кроме воды.

— Вон там! — сипло кричит Гейл. Вся дрожа, она хватает Мару за руку и указывает вдаль.

Прямо посреди океана из тумана выступает чудовищная конструкция.

Мара пытается сглотнуть, — голос куда-то пропал, пересохшее горло словно забито камнями.

Из дымки вырастают гигантские башни. Они настолько высокие и широкие, что в это трудно поверить. Лодка подплывает ближе, и становится видно переплетение воздушных туннелей, соединяющих башни между собой, — бесконечные блестящие нити, словно паутина, обвивают породивших их исполинов. Встающее солнце окрашивает небо в малиновый цвет. Когда его лучи падают на башни, вся конструкция ослепительно вспыхивает — рядом с ней даже солнце кажется бледным и невзрачным.

— Это оно! — хрипит Мара. — Нью-Мунго!

Люди в лодке испуганно перешептываются, кто-то плачет. Одна лишь Мара при виде этого грандиозного зрелища не испытывает ровным счетом ничего. Изумительный небесный город не вызывает у нее никаких эмоций. Она хочет только одного — выбраться из лодки на твердую землю, размять затекшие руки и ноги и, главное, найти свою семью.