Водный гром - [9]

— Прошу прощения?

— Просто фраза, которую обычно писали на древних противопожарных устройствах… И эта система действует? Или, покрытая вашим бьющимся пластиком, она за двадцать лет превратилась в бесполезный хлам?

— Ничего подобного. Ее периодически проверяют, как и все остальное оборудование. Это не моя обязанность, но я знаю, что ее выполняют. Если какая-то электрическая или электронная цепь не сработает, замигают лампочки, взревет сирена — в общем, будет все, кроме атомного взрыва. А знаете, мистер Демерест, Луна-Сити интересует нас не меньше, чем вас — Океанская Впадина. Надеюсь, вы пригласите к себе одного из наших молодых людей…

— А как насчет одной из молодых женщин? — тут же встряла Аннет.

— Уверен, что ты имеешь в виду себя, дорогая, — сказал Берген. — Могу лишь напомнить, что ты собиралась родить здесь ребенка и нянчить его, а это напрочь исключает твою кандидатуру.

— Мы надеемся, что вы пришлете своих людей в Луна-Сити, — напряженно проговорил Демерест. — Мы заинтересованы в том, чтобы вы поняли наши проблемы.

— Да, взаимный обмен проблемами и рыдания друг у друга на плече сильно облегчили бы нашу жизнь. Между прочим, у вас в Луна-Сити есть одно преимущество, которому я завидую. Слабая гравитация и низкая разница давлений позволяют вам придавать своим жилищам любую неправильную и угловатую форму, какая удовлетворяет вашим эстетическим вкусам или же необходима для удобства. Мы здесь обречены исключительно на сферы, по крайней мере в обозримом будущем, и все наши дизайнеры через какое-то время проникаются лютой ненавистью к округлым формам. Люди просто не выдерживают и уходят, лишь бы не работать больше с шарами.

Берген покачал головой и откинулся назад, прислонив спинку стула к шкафу с микрофильмами.

— Знаете, — продолжил он, — когда в тридцатые годы Уильям Биби соорудил первую подводную камеру в мире, это была просто гондола, которую опускали с корабля на тросе длиной в полмили, без поплавка и двигателей, и если бы трос оборвался — прощайте навсегда! Но он не оборвался… О чем бишь я? Ах да, когда Биби мастерил свою первую подводную камеру, он хотел сделать ее цилиндрической, чтобы человеку было в ней удобно, понимаете? В конце концов, человек — это и есть удлиненный цилиндр с костями. Но друг Уильяма Биби отговорил его в пользу шара, и у него были веские доводы: ведь шар, как известно, выдерживает давление лучше любой другой формы. И знаете, кем был этот друг?

— Боюсь, что нет.

— Он был в то время президентом Соединенных Штатов. Франклин Рузвельт. Все эти сферы, что вы видели у нас, — правнучки предложения Рузвельта.

Демерест слушал внимательно, но никак не отреагировал. Он вернулся к предыдущей теме разговора.

— Мы бы очень хотели, чтобы кто-нибудь из сотрудников станции посетил Луна-Сити, — сказал он, — потому что это могло бы помочь вам осознать необходимость определенного самопожертвования со стороны Океанской Впадины.

— О-о! — Стул Бергена всеми четырьмя ножками хлопнулся об пол. — Что вы имеете в виду?

— Океанская Впадина — изумительное достижение; я ни в коем случае не хочу его умалять. Я вижу ее потенциал, она способна стать одним из чудес света. И тем не менее…

— Что тем не менее?

— Океан — только часть Земли; большая, но все-таки часть. А впадина — всего лишь часть океана. Это действительно внутреннее пространство: оно направлено внутрь, постепенно сужаясь к точке.

— Как я понимаю, — довольно мрачно перебила его Аннет, — сейчас последует сравнение с Луна-Сити.

— Именно так, — сказал Демерест. — Луна-Сити представляет собой внешнее пространство, расширяющееся до бесконечности. С точки зрения отдаленной перспективы у вас здесь тупик, а у нас там — простор.

— Размеры — это не самый главный критерий, мистер Демерест, — возразил Берген. — Океан и правда всего лишь часть Земли, однако именно поэтому он тесно связан с ее более чем пятимиллиардным населением. Океанская Впадина — станция экспериментальная, но поселения на шельфах уже заслуживают названия городов. Наша станция предлагает человечеству шанс заселить всю планету…

— Загадить всю планету! — возбужденно воскликнул Демерест. — Изнасиловать ее и прикончить! Сосредоточение человеческих усилий только на самой Земле — явление нездоровое и даже фатальное, если оно не уравновешено расширением границ обитания.

— А что там, за этими границами? Сплошная пустота, — резко бросила Аннет. — Луна всего лишь безжизненный спутник, так же как и другие планеты. Если среди звезд, за световые годы от нас, и есть живые миры, то нам до них не добраться. А океан живой\ — На Луне тоже есть жизнь, миссис Берген, и, если Океанская Впадина нам позволит, Луна станет независимой. И тогда мы, луняне, начнем осваивать другие планеты и вдохнем в них жизнь. А если человечество проявит терпение, мы достигнем также далеких звезд. Мы! Именно мы! Только луняне, привыкшие к космосу, привыкшие к жизни в пещерах, к искусственной среде обитания, смогут провести всю жизнь на борту звездолета, которому, возможно, потребуются столетия, чтобы долететь до звезд.

— Погодите, погодите, Демерест, — сказал Берген, поднимая руку. — Давайте-ка уточним. Что вы имели в виду, говоря «если Океанская Впадина нам позволит»? Какое мы имеем к этому отношение?