Водители фрегатов - [55]

— Да там нет никакого пролива, — возразил Бутэн. — Отсюда уже все видно. Там только горы да лес.

— Не спорьте! — ответил д'Экюр.

Он был старшим лейтенантом и имел право поставить младшего лейтенанта на место. Упрямство и тщеславие подхлестывали его.

— Едем! — приказал он. — А если вы трусите, Бутэн, я разрешаю вам вернуться.

И шлюпка д'Экюра врезалась в клокочущую пену.

Ее сразу закрутило и понесло. Несколько мгновений она держалась на поверхности. Потом корма высоко поднялась в воздухе, а нос погрузился в воду. Ревущая пучина поглотила ее. Там, где только что чернела шлюпка, полная людей, теперь бурлила белая пена.

Маршенвилль, стиснув зубы, поспешил на помощь утопающим.

— Остановитесь! — закричал Бутэн. — Их все равно не спасти!

Но Маршенвилль считал долгом чести не оставлять товарищей в беде. Он не был так опытен, как старый Бутэн, и не видел всей опасности, грозившей ему.

Шлюпку Маршенвилля выбросило на торчащий из воды камень, и она перевернулась.

Тогда наконец и Бутэн крикнул:

— Вперед!

Он не хотел, чтобы его считали трусом.

Поток подхватил маленькую валкую лодчонку и понес, раскачивая, в пенистый, бурлящий ад.

Лессепс, бледный от ужаса, схватился обеими руками за скамейку. Они неслись так быстро, что в ушах у него свистело.

Их протащило над тем самым местом, где погиб д'Экюр. Водоворот уже успел поглотить всех несчастных, и на поверхности воды не было никого. Затем их повлекло к тому камню, где разбилась шлюпка Маршенвилля. Матросы бросили весла. Рулевой закрыл глаза. Но шлюпка промчалась на расстоянии дюйма от камня и, описав широкую дугу, вылетела из грохочущей пены назад, в спокойную, гладкую воду.

Они были спасены.

Лессепс перевел дух и глянул в лицо Бутэну. Нет, лицо Бутэна не выражало ни страха, ни радости. Одно только глубокое изумление прочел он в глазах лейтенанта.

— Мы не могли не погибнуть, — растерянно сказал Бутэн. — Наша шлюпка самая неустойчивая из всех трех. Как мы остались живы? Это чудо! Я ничего не понимаю.

Печальные вести привез Бутэн Лаперузу. Они лишились трех офицеров и восемнадцати матросов.

Это было первое крупное несчастье, постигшее экспедицию.

— Бежать, бежать из этой проклятой бухты! — в отчаянии кричал Лаперуз.

Но, прежде чем бежать, решено было воздвигнуть памятник погибшим товарищам. За это дело взялся инженер Монерон. Он обтесал на островке возле обсерватории большой камень и выбил на нем слова:

ЗДЕСЬ, В ЭТОЙ БУХТЕ, ПОГИБ ДВАДЦАТЬ ОДИН МОРЯК.

ПУТНИК, КТО БЫ ТЫ НИ БЫЛ,

ОПЛАЧЬ ВМЕСТЕ С НАМИ ИХ УЧАСТЬ!

Выйти из бухты было так же трудно, как и войти в нее. Но и на этот раз морякам удалось невредимо пробраться сквозь буруны.

С тех пор матросы, люди очень суеверные, стали утверждать, что шлюпка Бутэна спаслась только оттого, что в ней находился Лессепс. Они были убеждены, что сама судьба оберегает Лессепса от всех несчастий.

Калифорния

Короткое северное лето подходило к концу, но тем не менее Лаперуз хотел еще месяц посвятить изучению берегов Северной Америки.

Выйдя из проклятой бухты, которой было дано название Французского порта, фрегаты направились на север. Но после двухнедельного плавания, убедившись, что берега вполне точно нанесены на карту Куком, Лаперуз снова повернул на юг.

Он понял, что Кук никого не обманывал. Кук действительно не нашел Северо-Западного пролива.

Чтобы раз и навсегда покончить с вопросом о Северо-Западном проходе, он решил осмотреть напоследок береговую полосу между Французским портом и владениями испанцев в Калифорния. Там Кук не был. Эта часть американского побережья в те времена была совсем неизвестна европейцам.

Корабли двигались очень медленно, потому что приходилось заносить на карту каждый мыс, каждый залив, каждый прибрежный островок. Земля была населена — об этом свидетельствовали многочисленные столбы дыма, вырывавшиеся из-за леса. Но французы ни разу не высаживались на берег.

Во второй половине сентября корабли достигли Калифорнии, которая была уже хорошо известна испанцам.

Итак, теперь и Лаперуз убедился в том, в чем еще до него убедился Кук: пролива, пересекающего Северную Америку и соединяющего Атлантический океан с Тихим, не существует.

Лаперуз выбрал лучшую гавань Калифорнии — Монтерейскую бухту.

Возле Монтерейской бухты наши мореплаватели встретили два больших военных корабля. Это были фрегаты, шедшие под испанским флагом. Французы, больше полугода не видевшие ничего, кроме воды и дремучих лесов, очень обрадовались. Испанцев сигналом попросили остановиться. Лаперуз с несколькими офицерами сел в шлюпку и направился к ближайшему испанскому фрегату. Испанцы приняли гостей самым любезным образом. Капитан отвел их к себе в каюту.

— Куда вы сейчас идете? — спросил Лаперуз.

— Нас послали сюда, чтобы доставить припасы нашему гарнизону в Калифорнии, — ответил испанец, — а теперь мы плывем на юг, сначала в Перу, потом в Чили.

Оказалось, что капитан сам уроженец Консепсиона и там живет вся его семья.

— Передайте от меня привет дону Хиггинсу и дону Квехаде, — попросил Лаперуз.

Ему без труда удалось уговорить испанцев подождать, пока он напишет письмо во Францию. В этом письме Лаперуз вкратце изложил свои приключения на острове Пасхи, на Гаваях и в Америке. Вместе с ним все французы писали письма, радуясь возможности дать весточку о себе родным.