Вода. Рыба. Рыболовы - [20]

Ночью ударил морозец, но день был солнечный, яркий. Несколько раз над озером кружили лебеди, — наверное, готовились к отлету.

Живца поймать не удалось, пустил в дело спиннинг. Провел блесну на чистой воде вдоль зарослей, где, по моим предположениям, должна была стоять щука. Но ни одной поклевки. Тогда забрался в камыши, стал проверять оконца чистой воды между ними. Жала тройников моей тяжелой блесны были защищены тонкими стальными проволочками — зацепов поэтому я не опасался. И все же, когда засеклась щука, мне показалось, что это зацеп: так упорно она сопротивлялась. Конечно же, в такой тихий солнечный день щука отсиживается в камышах. Следующие две поклевки подтвердили эту догадку.

* * *

И вот уже ноябрь. Когда выдастся мягкая осень, в начале месяца еще тепло, льют обильные дожди. Но, как правило, погода в это время крайне неустойчивая. Редко когда из-за угрюмых, мохнатых туч выглянет солнышко. Чаще свирепствуют штормовые западные и северо-западные ветры. Они терзают деревья, камыши и травы, переполняют реки и озера водой. Едва приоткроешь в доме окно или дверь — упругий сырой удар ветра ворвется в комнату, неумолчный шум ливня донесется из непроглядной тьмы. А однажды увидишь, что за окном все запорошено снегом. И почувствуется дыхание колючей морозной стужи. Одним словом, ноябрь.

Может ли быть рыбалка в эту глухую пору?

Может! Да еще какая! Особенно в дни, когда вслед за штормовой, промозглой ночью наступает такое умиротворенное спокойствие, что ни один уцелевший на дереве листик не дрогнет. Ну а если ноябрь стоит сухой, звонкий, с туманами и легкими морозцами по утрам — вообще не нарадуешься.

Что же там, на Вороньем, в ноябре? Перелистываю странички дневника.

8 ноября. В первом утреннем автобусе из рыболовов лишь мы одни. Даже те, с кем мы здесь часто встречаемся, не рискнули оставить домашний уют и праздничный стол. Правда, и день сегодня не из лучших: утро набухло влагой, моросит, облака чуть ли не ползут по земле. В озере так поднялась вода, что кажется, будто она сливается с низким хмурым небом. Молодь не резвится, ушла на глубину. А щука?

Друг настраивает спиннинг. А я думаю предложить щуке живца, решив поставить жерлицы у самой горловины канала.

Через час жерлицы были расставлены. Но оказалось, что старался я напрасно. После обильных дождей по каналу шла мутная вода, и, конечно, в ней щука не могла увидеть живца.

Другу моему повезло больше. У него на желтый «шторлинг» последовали одна за другой две поклевки, но это произошло, когда мы уже собирались домой.

13 ноября. Сегодня мы закрываем сезон на открытой воде. Выехали поздно и к месту добрались лишь в одиннадцатом часу. Долго и усердно спиннинговали. Однако щука не брала. Стало очевидно, что продолжать ловлю бесполезно. Мы сошли на берег. Молча перекусили и долго потом сидели, каждый думая о своем, любуясь своеобразной красотой природы в эту позднюю осеннюю пору. Затянутые дымкой дали, темная стена леса… Все вокруг утратило свои сочные краски, свою свежесть и будто прорисовано скупыми эскизными штрихами. Только лебеди на фоне пожелтевших камышей кажутся еще чище и грациознее. День тихий, какой-то серо-голубой. На всем лежит печать умиротворения. Нисходит оно и на тебя, тогда с легкой грустью думается о прошлом, откуда-то из тайников души всплывает самое заветное…

* * *

Не скажу, что предложение поехать в первый день декабря в Березовку вызвало у моего друга энтузиазм: «Погода какая-то неопределенная… Озеро, небось, только стало. Подождем до следующего воскресенья…»

И все-таки мы едем в Березовку. Рыбалка вряд ли может состояться. Что же тогда влечет нас на Воронье?

…С неделю назад у меня было ночное дежурство. Утомившись, открыл окно, чтобы подышать свежим воздухом, развеять сонливость. Город спал, было тихо и торжественно. И тут пошел густой снег! Этот снег тревожно кольнул: «А как же там лебеди?»

…Мы увидели здесь то, чего никак не ожидали увидеть. Ветры нагнали из реки в озеро столько воды, что она даже заливала пирс у дома и луг. Потом ударил крепкий мороз. И вот сегодня под выглянувшим солнышком вся долина сверкает зеркальным блеском.

Озеро посредине еще свободно ото льда, но лебедей нет, — видимо, они улетели, присоединившись к одной из стай. Что ж, счастливого пути, встретимся весною!

Река не замерзла, бежит мутным беспокойным потоком, шуршит у заберегов. Делать нам здесь нечего, возвращаемся к озеру. С разрешения хозяйки сталкиваем на открытую воду плоскодонку — хотим все-таки провести разведку. Но на воде донимает колючий морозный ветер. Спиннинговые кольца во время подмотки мигом забивают ледяные пробки. Выходит, и на озере делать нечего. Вытаскиваем лодку, переворачиваем ее днищем кверху и, поблагодарив хозяйку, — не столько за лодку, сколько за снисходительность к нашим, на первый взгляд, нелепым действиям (другая бы посчитала нас, по крайней мере, сумасшедшими), — отправляемся по берегу к карьеру у водонасосной станции. Денек-то, в общем, солнечный, свежий, и где-нибудь в затишье неплохо просто посидеть.

Располагаемся с южной подветренной стороны за высоким обрывом бывшего карьера, на месте которого возникло почти круглое, как чаша, озеро. Крутые обрывы укрывают его от студеного ветра, потому оно и свободно сейчас ото льда. Когда застынет озеро, обрывы укрывают его от теплого южного ветра, и лед тут дольше сохраняется, чем в других здешних озерах и канале. На противоположном берегу четко, до мельчайших подробностей, вырисовываются на бледно-синем небе темные шапки лип и ольхи. В начале осени, если смотреть с озера, деревья заволакивают облака стелющегося по долине молочно-белого тумана, и это придает им какую-то призрачность. А заштрихованные завесой дождя, они как бы удаляются от тебя.