Во времена Перуна - [8]
Ролав не подозревал о поставленной ему ловушке, но, стесняясь первым начинать бой, остановился.
Свадич в нетерпении шагнул вперёд, и Ролав рванулся к нему. Это произошло- так быстро, что Свадич, не успев применить своей хитрости, оказался в объятиях Ролава.
Может быть, в других обстоятельствах Свадич и выстоял бы, потому что силы ему не занимать. Но тут, растерявшись от того, что такой неопытный боец не поддался на его уловку, он замешкался, упустил момент и, сломленный молодым напором, упал, увлекая за собой Ролава.
Это произошло в один короткий момент. Все молчали.
В молчании бойцы поднялись с земли.
Свадич искоса взглянул на Ролава, и по одному этому взгляду Ролав понял, что теперь Свадич ему враг на всю жизнь.
НОЖ АКУНА
Все давно уже забыли про разорённую Освею, ведь для варягов она была всего лишь утратой небольшой доли добычи, к тому же возмещённой в других деревнях.
Но Ролав ни на минуту не забывал ни о гибели родных, ни о своей клятве, и в глубине души у него теплилась надежда, что брат Акун всё-таки жив и что он отыщется.
Ролав ходил на торг, надеясь среди рабов, привозимых купцами, встретить кого-нибудь из земляков, а может быть, даже и Акуна…
Олег тоже не забыл про Освею. Правда, его занимал даже не Торстен Собачий хвост, а неведомый проводник жадного свея, который, оставшись безнаказанным, может и в будущем не единожды повторить своё чёрное дело.
Как-то, после очередного неудачного похода Ролава на торг, Олег сказал ему:
- Ладно, завтра схожу узнаю у свеев, приедет ли нынешней весной мой друг свейский купец Олаф. Он-то наверняка расскажет нам про Торстена и про то, куда он продал людей.
Назавтра Олег с Ролавом пошли на торг.
Прошли по рядам, потолкались на пристани. Торг, как обычно в предвесеннюю пору, был небогат.
Олег пошёл на свейское подворье, сказав Ролаву:
- Жди меня в рядах, я тебя найду.
Ролав брёл среди лавок и прилавков, и вдруг он услышал впереди, за лавкой, скрипучий голос Свадича. Ролаву не хотелось встречаться с ним, и он остановился, ожидая, когда Свадич пройдёт.
Но Свадичу отвечал другой голос, незнакомый, и Ролав понял, что разговаривающие стоят на месте и никуда уходить не собираются.
- Напрасно ты тогда отказался, - говорил незнакомец, - я на том деле заработал больше, чем вы в три года от своего воеводы получите.
- С нашим Олегом не разживёшься, ты это правду говоришь. Кабы Алвад был на его месте… - сказал Свадич.
- Чего ж вы терпите? - усмехнулся незнакомец. - Кричите, что хотите Алвада, а Олега не желаете.
- Да заворожил Олег дружину, всем мил. Слово, что ли, какое колдовское знает…
- На тебя же его колдовство не действует…
- Что я один сделаю?
- Как будто сам не соображаешь? А уж Алвад тебя отблагодарит.
Ролав выглянул из-за угла и увидел говорящих. Они стояли на солнце, облокотясь о бочку, оба дружинника были хмельны.
Ролав посмотрел на незнакомца и увидел в его руках нож Акуна…
Незнакомец поигрывал ножом, подкидывая его и перехватывая.
Нож был в тех же, так хорошо известных Ролаву кожаных ножнах с красной бусиной на конце, в рукоятке белел вделанный медвежий зуб, зуб того самого медведя, который ломал Акуна и в которого Акуну, уже терявшему сознание, удалось всадить этот нож в сердце.
Ролав подбежал к Свадичу с незнакомцем.
- Откуда у тебя этот нож?
Незнакомец с удивлением глянул на Ролава, перевёл взгляд на нож.
- Тебе какое дело?
- Это нож моего брата.
- Твоего брата? - незнакомец перестал играть ножом.
Ролав быстро заговорил:
- На нашу деревню напал Торстен - Собачий хвост и увёл людей. Вон Свадич тебе подтвердит. Это нож моего брата Акуна, которого увёл Торстен. И бусина на ножнах, и медвежий зуб…
И Ролав протянул руку к ножу.
Незнакомец побледнел и потянул меч из ножен.
- Врешь. Этот нож мой.
В ряду поднялся переполох. Если дружинники затевают ссору, тут уж держись от них подальше, не то и тебе попадёт ни за что ни про что.
Но в этот миг из-за лавки вышел Олег, искавший Ролава.
- У него нож Акуна! - бросился Ролав к воеводе.
- У кого?
Но тут Олег сам увидел разъярённого дружинника с обнажённым мечом.
- Дай нож, Веред, - приказал Олег.
Незнакомец нехотя подал нож.
Олег сказал:
- Смотри, Ролав, точно ли это нож твоего брата? Не ошибаешься ли ты? Тут дело пахнет кровью. Смотри не ошибись.
- Акуна, Акуна! Эту бусину дала ему Утеха, наша сестра, и этот зуб с жёлтым пятном помню.
- Откуда у тебя этот нож? - спросил Олег дружинника.
- Купил, - ответил Веред.
- У кого?
- Я его не знаю. Продавал на торгу, я и купил.
- Продай его мне.
- Бери, воевода.
Когда Олег и Ролав возвращались с торга, Олег сказал:
- Может, было и так, как говорит Веред, купил на торгу. - Потом он добавил: - Свейские купцы сказали, что Олаф в этом году непременно приедет, так что жди.
Когда вскрылись реки, и в Ладогу стали приплывать купцы, Ролав у каждого спрашивал, не знает ли он, какова судьба пленных, захваченных Торстеном прошлой осенью в славянских землях. Но купцы ничего не могли сообщить Ролаву.
Некоторые привезли рабов, но купили их не у Торстена.
Наконец, приплыл друг Олега свейский купец Олаф.
Таинственный лес, полный загадок и открытий, темная, полная силы и мудрости дубрава, ельник с раскидистыми лапами елей, бор с высокими стенами сосен, роща с молодыми тонкими веточками деревьев и сочной мягкой зеленью… Ой, да это же Пионерская роща, та самая, которую посадили школьники и на которую готовится наступление полчищ жуков из Короедска-города жуков в книге Владимира Муравьева «Приключения Кольки Кочерыжкина ».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Николай Михайлович Карамзин — великий российский историк и писатель, реформатор отечественной словесности. Создатель бессмертной повести «Бедная Лиза», он не только положил начало новому литературному направлению — сентиментализму, но и определил дальнейшие пути развития отечественной литературы. Однако главным трудом всей его жизни по праву считается двенадцатитомная «История государства Российского», подвижническая работа, в которой автор впервые во всей полноте раскрыл перед читателями масштабную картину нашего прошлого.
О династии Пестелей, основателем которой в России был саксонский почтовый чиновник, о декабристе Павле Ивановиче Пестеле, о его деятельности в Союзе спасения и Союзе благоденствия, в Южном обществе, об участии в восстании — рассказывает книга Б. Карташева и Вл. Муравьева.
…Все современники царя Петра Великого давно умерли. Секрет бессмертия знал только один чернокнижник Яков Брюс. Он продолжал жить в Сухаревой башне, покуда большевики не выгнали его оттуда при сносе башни. С тех пор Брюс ходит по улицам Москвы… Вместе со старейшим писателем-москвоведом В. Б. Муравьевым читателю предстоит отправиться по московским улицам от Кремля и до Мытищ на поиски не только чернокнижника Брюса, но и многих других исторических и легендарных персонажей. Пусть читатель сам решит — что в них правда, а что всего лишь плод многовековых фантазий… В этой книге рассказывается история не только улиц и площадей, но и многих городских домов, которые встречались на пути к Троице.
Книгу известного писателя и исследователя столицы нашей родины, председателя комиссии «Старая Москва» Владимира Муравьева с полным правом можно назвать образцом «народного москвоведения», увлекательным путеводителем по истории и культуре нашего города. В ней занимательно и подробно рассказывается о чисто московских словах и словечках, привычках и обычаях, о родившихся на берегах Москвы-реки пословицах и поговорках, о названиях улиц и переулков и даже о традиционных рецептах московских блюд.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.