Во времена фараонов - [38]

Он (Амон) принял облик его величества фараона Тутмоса I, он нашел ее спящей среди великолепия ее дворца. Она проснулась и почувствовала аромат благовонии, исходивший от бога… Он отдал ей свое сердце и заставил ее увидеть его в своем божественном обличье. Когда он приблизился к ней, она возрадовалась при виде его красоты, и любовь его вошла в ее тело вместе с ароматом, исходившим от бога…

В других сценах изображены роды царицы, появление божественного младенца и его представление Амону богиней Хатор.

Целые поколения фараонов щедро тратили сокровища империи на постройку и украшение храмов Карнака, обиталища «Царя богов». Эти храмы принадлежат к редкой разновидности архитектурных чудес: они превосходят самые восторженные описания. Даже если относиться к ним критически и признать, что они чрезмерно велики и не так красивы, как греческие или римские храмы, в конечном счете приходится склониться перед их титаническими размерами и всеподавляющей массой. Как говорил Шампольон, «кажется, будто их создали тридцатиметровые великаны».

Самое большое храмовое помещение в мире — знаменитый Гипостильный зал площадью 54 тыс. кв. футов. По размерам он равен Кентерберийскому собору, однако это всего лишь главная часть храма, а целиком, если перенести его в Лондон, он простерся бы от Пикадилли до Гайд-парка. Каждая из двенадцати колонн нефа имеет 69 футов в высоту и 12 футов в толщину и подобна колонне Траяна в Риме. На капители, которая венчает каждую колонну, может уместиться сто человек. Во всех путеводителях приводится множество таких подсчетов и фактов. Например, во внешней ограде храма Амона, уместилось бы десять европейских соборов, а в ограде самого храма — собор св. Петра, собор Парижской Богоматери, а также Римский и Миланский соборы.

Однако никакие цифры и сравнения не могут передать атмосферу самого Карнака, которая возвышает и одновременно подавляет; во всяком случае, автор, несмотря на весь свой восторг, почувствовал себя подавленным. Карнак не так уж красив: в нем нет совершенства пропорций греческих или римских храмов, нет изящества и мягкости египетских росписей и скульптур гробниц. Но в нем есть ужасающая мощь, массивность и величие власти. Невольно чувствуешь себя раздавленным тяжестью этой грандиозной кладки, толщиной этих гигантских колонн, входными пилонами, перед которыми портал собора св. Павла показался бы мизерным, этими шестидесятичетырехфутовыми обелисками, высеченными из одного гранитного блока и весящими 140 тонн каждый. Власть, власть, власть! — провозглашают они громовым голосом, от которого глохнешь. Рельефы и надписи кричат о том же самом. Вот царица Хатшепсут похваляется своими обелисками:

… и ты, кто после многих лет увидит эти памятники и будет говорить о том, что я совершила, ты скажешь: «Мы не знаем, мы не знаем, как могли они насыпать целую гору золота, словно это обычное дело…» Чтобы позолотить их, я черпала золото мерами, словно зерно из мешков. И когда мое величество сказало, что золота достаточно, его было больше, чем когда-либо видели в Обоих Царствах… Когда ты услышишь об этом, не говори, будто это похвальба, а скажи: «Как похоже это на нее, как достойно отца ее, Амона!..»

Вот на седьмом пилоне гигантский барельеф Тутмоса III: в левой руке он держит кучку связанных пленников, а в правой палицу, которой собирается размозяшть им головы во славу и в жертву Амону. А рядом хвастливая надпись:

Из неведомых стран, простирающихся до пределов Азии… его величество привел пленников, дабы убить их. Никогда еще ни один фараон, кроме его величества, не попирал их своей стопой, и слава о его подвигах никогда не умрет на земле.

Было расшифровано триста пятьдесят названий завоеванных народов и городов разных стран от Южного Судана до Евфрата. Другие фараоны добавляли (возводили) залы, пилоны и обелиски в ознаменование своих побед и в дар своему богу: Сети I, Рамсес I и, разумеется, Рамсес II, известный своей битвой при Кадеше. Несомненно, многие из этих неоднократно описанных завоеваний были чисто символическими. И так же несомненно, что фараоны вели не только завоевательные войны ради расширения границ империи, но вынуждены были и защищаться от вражеских вторжений. Тем не менее нам сегодня трудно повторить слова путешественника XVIII столетия, который писал: «…Вспоминая обо всем этом, мы восхищаемся величием царей Египта, и душу охватывает восторг при мысли об их великолепии, которое кажется превыше сил человеческих».

Великолепие, да, но что скрывалось за ним? Все то же разрушительное стремление к личной власти, все та же дьявольская страсть, которая до сих пор обуревает отдельных людей и целые нации.

Храмы Карнака слишком огромны, чтобы их можно было потерять, а потом открыть вновь, и казалось бы, уже поэтому египтологи должны были давно их изучить. На деле все обстоит не так. Они таят в себе столько нераскрытых тайн, что их хватит ученым многих поколений. Прежде всего встал вопрос о восстановлении храмов и содержании их в надлежащем порядке. Так, в 1899 году рухнули одиннадцать колонн Гипостильного зала, и их с великим трудом восстановил выдающийся французский египтолог Легрен, который сделал сенсационное открытие: обнаружил в храме более тысячи статуй. Египетская Служба древностей постоянно занимается расчисткой руин от песка и копирует надписи. В процессе таких расчисток ученые делают иногда интереснейшие находки.