Во власти речных ведьм - [88]

– Госпожа Мишель, вы сообщали кому-нибудь конденфициальную информацию о проводимом полицейском расследовании? Помните, вы дали подписку!

– О, конечно, конечно и полное сотрудничество, – зашлась в доброжелательной готовности помочь мадам. – Ни одной живой душе! И разве можно было заподозрить в тщедушном мужичке-деграданте бандита-богатыря?! Не так давно, не скрою, в Веничке я заметила некоторую перемену. Он перестал провожать красивых женщин глазами. Духовный кризис – я так подумала.

Мы с Катей и Ритой примерно час прослушивали запись беседы с Мишель в полицейском участке. Вячеславу было интересно наше мнение.

– А какая она внешне? – спросила Катя.

Крынкин достал фотографию:

– Очень живая, я бы сказал, стремительная женщина. Высокая, стройная, красавица. Умная. Располагает к себе. С ходу легко входит в контакт с собеседником. Вся какая-то феерическая.

Рита подхватила:

– Одежда на ней изысканно-стильная. Глубокое декольте, дорогие украшения. Мишель любит свободные развевающиеся модели: длинные платья, платья-брюки. Из шелка и других легких тканей. Не ходит, а плавно струится в них. Движения, как у балерины или танцовщицы. Изящные руки.

Катя долго разглядывала фотографию. У нас на столе в прозрачной коробке сидела кукла Лана. Сестренка ахнула и ткнула пальцем в украшение. И на мадам, и на кукле оно было абсолютно одинаковое с виду. На шее красовался серебряный круг, его замыкали две перекрещенные янтарные капли, по форме песочных часов. Они были вставлены в оправы, инкрустированные мелкими изумрудами. И казалось, в янтаре, как в песочных часах перетекали солнечные блики. Даже на фотографии были видны эти искорки. Именно такую окаменевшую смолу находили у Седмицы. Светло-желтую, прозрачную, с играющим светом внутри. Конечно, это не совпадение!

– Это Ялы, – в раздумье сказала Катя. – Основное украшение жриц речных вед. Про него много легенд у нас ходило. Говорят, они обладают необыкновенной силой. Жрица получала его в подарок при особом обряде. Избранная заплывала в реку к Седмице, в саму ведьмину прорубь в ведный день Седмицы-молчуньи, а всплывала уже в этом украшении, то есть становилась жрицей. Подарок речных ведьм, наделенный их знаниями. Вот только я не помню, у куклы Ланы она была сразу, как нам ее отдала Агаша, или появилась потом?

У меня в памяти зажегся фонарик. Видимо, сработало контрольное слово – Ялы. Кажется, когда Ластик потянул меня в свою могилу, я пролетела через черную мглу. В ней были всполохи чего-то очень яркого и жаркого. Вначале, я не поняла, что это, но потом, присмотревшись, увидела костер. Вокруг него танцевали молодые красивые женщины в длинных нарядах. Они пели какую-то обрядовую песню с повтором одного и того же имени. Как ни вслушивалась, разобрать его не смогла. Вдруг одна из женщин обернулась и словно заметила меня. Она показала в мою сторону другим и закричала:

– От Заряны возьми Ялы. Ты одна из семи. Они по праву твои! – и сорвала с себя это украшение. Оно уже полетело вдогонку мне, так как смертельная сила тянула меня в черную пропасть.

– А деду Матвею мадам Мишель показывали? – меж тем поинтересовалась Рита.

– Конечно, – отозвался Вячеслав. – Он долго крутил фотографию. «И похоже и нет, эт-само». – сказал. И пояснил: «Глаза другие, губы больно пухлые, эт-само. Нос немного другой формы. У моей Ланочки, эт-само, вершок одного уха был больше, чем у другого. А на фотке – ровненькие.» А вот украшение вспомнил – в точку. Он его признал. Фамильная реликвия жены. Передавали по материнской линии. Говорят, мать Ланы изучала ведовство и гадание речных ведьм. Утверждала, что в роду их жрицы были. Отсюда и шейное кольцо с янтарями – песочные часы. В них-де заключены речные песчинки из ведьминой стремнины – проруби.

– Слав, а ты не мог бы Мишель к нам домой пригласить. Как-нибудь выкрутись, чтобы она это украшение надела. Очень хочется на него взглянуть, – попросила сестренка.

А у меня все подпрыгнуло внутри. Может, это знак, и оно поможет нам в нашем плачевном состоянии.

Конец вечера дня двадцатого по моему смертному календарю тревожно затрезвонил телефонным звонком. Слежка потеряла госпожу Мишель. Она отправилась на своем «Камазенке» закупать бижутерию, нитки и всякую мелочь для ателье. «Камазенок» вместе с ней пропал бесследно.

– Потеряли, проворонили! – сердился Крынкин. – Как такое могло произойти?! – вопрос, на который опять не было ответа: «как?!»

– «Камазенок»?? – запоздало спохватились и Катя, и я!

22. Двадцать первый день

Он уже наступил, когда в три часа ночи Крынкину отрапортовали: нашлась мадам живая и здоровая. Машина сломалась, и она завернула в шиномонтаж на окраине города. Там глухие переулки. Не уследишь, если не дышать машине в бампер. Кстати, «симпатичному офицеру» Мишель позвонила сама, когда убедилась, что его черное авто не маячит поблизости. Для контакта круглосуточно Вячеслав дал ей номер сотового оперативника. «А почему так назвали – «камазенок»? – спросили мы Крынкина.

– Странный гибрид грузовичка и жилого дома на колесах. Она на нем из Франции прикатила. Перед машины чем-то похож на «КамАЗ». Рабочие, что ремонт в ее «бутике» делают, так прозвали это чудо, а мадам понравилось – вот так и пошло. Проверяли мы его, проверяли. Пустой номер.