Во власти речных ведьм - [67]

13. Второе звено

Упало таки. И буквально на следующий день после ухода Крынкина. Начальник полиции сам информировал Катю о ходе следствия. Он рассказал, что Олег с Маринкой действительно переночевали ночь в местной гостинице, паспорта заменила двойная цена. Портье запомнил, что въезжали чернявый крепкий мужик с блондиночкой и маленьким ребенком. И он был несказанно удивлен, когда утром его постояльцы поменяли окраску соответственно, мужик заделался блондином, а помолодевшая до девчачьего возраста девка почернела в смоль. Заспанный, подвыпивший гостиничный работник не стал вдаваться в подробности в четыре часа утра. Куда направились гости, не проследил. Профиля Ланы в соцсетях пока найти не удалось.

Мы с Катей и как приклеенным ко мне Ластиком отправились в гостиницу в надежде узнать что-нибудь существенное. Из дома вышли через заднюю дверь, подальше от каменного креста, тем более, что по настоянию матушки Анастасии там и похоронили мои сожженные останки. Я лично была против! Зачем? Правда, зачем возвращать туда, где меня муженек-душегуб закопал?! Обьяснить почему, Анастасия наотрез отказалась: «Время придет, может, и сами поймете…» – и весь сказ. День с утра задался не жаркий, а теплый и ласковый. Это меня раздражало. Будучи призраком, нельзя в полную силу наслаждаться солнечным теплом, запахом цветов, прикосновением высокой травы к ногам. А еще я заметила, что, кажется, Катька начала симпатизировать Крынкину. И он покраснел сегодня, когда случайно коснулся ее руки. Между ними явно начинаются романтические отношения. Мне бы радоваться, но после того, как мои превратились в пепел, смотреть на эти нежные проявления чувств было непросто. Мы молчали всю дорогу, пока шли вдоль железнодорожных путей. Гостиница находилась недалеко, рядом со станцией. У Кати наготове был блокнот с карандашом, хотя «разговаривать» не хотелось. Вдруг за поворотом раздался басовитый паровозный гудок. Локомотив, сбавив ход, разворачивался на круге. Я не поняла, откуда он выскочил. Мальчишка лет пятнадцати прыгнул на сцепку с первым вагоном. Поток воздуха отшвырнул и затянул его под колеса. Мы ничего не смогли сделать… Ничего!! Как ни в чем не бывало, поезд, сделав петлю, отстучал по рельсам и скрылся за деревьями. Ужас случившегося сковал и Катю, и меня. На рельсах лежало расплющенное растерзанное тело. Прошла минута. Не было сил шелохнуться. Другая. Катя полезла в карман за сотовым.

Неожиданно, словно рябь прошла над местом страшной трагедии и… Парнишка вскочил на ноги недовольный, но целехонький:

– Вот опять сорвался! Что ж не получается?!

Тут он увидел нас и, чтобы снять досаду, пнул ногой гравий с насыпи в нашу сторону и пробормотал:

– Хорошо, что никто не видит, как я мимо плюхаюсь.

Гравий, до чего же чудно, не осыпался. Нога подростка прошла сквозь него. Призрак?! Я удивленно смотрела на него, а он, вытаращив глаза, на меня.

– Вы чо, все бестелесные и даже собака ваша? – спросил парень, спускаясь с насыпи.

Я показала на себя и Ластика. На Катю отрицательно замотала рукой. Сказать-то ничего не выходило из-за раздавленного горла – печати, наложенной смертью. Догадливая сестренка сама протянула блокнот, понимая, что происходит нечто неординарное. Удивительно то, что она видела, но не слышала, о чем говорит призрак. Мои письмена вводили ее в курс дела, а парнишка трещал без умолку. Звали его Гришка-паровоз за безрассудный экстрим. Он любил кататься на ступеньках вагонов и паровозных сцепках. Здесь при развороте локомотивы снижали скорость, и с пригорка можно было запрыгнуть на пятачок металлической платформы. Дурь, из-за которой он погиб семь лет назад. Памятный крест с венком сиротливо прижался к дереву рядом с местом его гибели.

– С тех пор не получается заскочить, словно за шкирку смахивает! – жаловался Гришка. – Я здесь в основном на насыпи отлеживаюсь, но как силы появляются, пытаюсь… и никак. Скушная нежить! А как хотелось бы хоть еще разок ощутить мощь металла, скорость, свист ветра в ушах, движение! Я всегда хотел уехать куда-нибудь далеко-далеко, посмотреть новые места. Опостылело торчать на бабкином огороде, изводя сорняки, да навоз за ее Светушкой выгребать, в школе на уроках маяться! Слышь? – разозлился Гришка-паровоз. – Что, в цирке ударилась, раз только руками и головой машешь?! Или, как все, думаешь, что я дебил?! А я за полгода каждый класс проходил. Хотел конструктором-испытателем больших машин стать!

Мне резко взгрустнулось. Села на землю. Ластик закружил рядом, виляя хвостиком.

– Ты чо? – удивившись, спросил парнишка.

Я показала на горло, руками имитируя удушение.

– А-а-а-а, ну ты, как та девушка, которую недавно один гад убил. Никогда бы не подумал, что такое может произойти, и она, бедолага, тоже. Рано утром это было, только светать начало. Она со станции пешком через лесок. Они на станцию – мужик с девчонкой и маленьким ребенком. Как друг с другом поравнялись, мужик только глянул на приезжую и прыгнул на неё. Секунда и все! Псих ненормальный! Потом лопату с короткой ручкой из чемодана достал, девке своей сказал что-то вполголоса. Я ошалел, как он быстро ямину вырыл. Та пока карманы и сумку убитой обшаривала, ребеночка в его кульке на гравий положила. Малец заплакал, а девка ему: «Потерпи, а вот и паспорт свой мамочка нашла.» Когда бугай труп закапывал, заржав, сказал: «Мариш, деньги из ее кошелька могла бы родственникам на похороны оставить». А она: «Детская привычка. Как бы я еще себе конфеты покупала, если не из карманов собутыльников папаши. Один – дрянь, помню, долго булькал в канаве, все никак отдавать не хотел».