Во власти магии - [4]

Потом мы по очереди умывались, принимали душ и вместе пошли в поисках завтрака на кухню. Сестра долго читала нотации, я понимала, что она права, и виновато молчала. Вот же я дура! Как я могла пойти на такой шаг?

— Ты читала письмо? — спросила я, вспомнив о нём.

— Какое?

— Из академии.

— Нет. Я забыла о нем, а ты?

— И я. Принесёшь?

Лия пошла в зал, где мы так и забыли их на журнальном столике. Через минуту сестра вернулась с конвертами в руках. Вчиталась в имена и протянула мне мой. Я поднялась и направилась в комнату, по пути вскрывая желтоватый конверт и читая вслух: «Уважаемая Ивания Милорадович!Спешим заверить, что вы зачислены в магическую академию Эмерланда. Вы должны явиться в Сангрию не позднее 30 августа для обучения магии и контроля своего дара.Директор МАЭ Горонович Р. Л.»

А ведь несмотря на то, что родились мы в России, амулет распознал нас как жительниц Эмерланда. Обидно. Лия шла следом. Текст её письма был полной копией моего, за исключением имени. Сестра обрадовалась нашему переезду и новым возможностям. Она явно перечитала фэнтези и комиксов. Я её восторга не разделяла совершенно. Мне хотелось остаться дома, а не отправляться в параллельный мир, в другое государство, менее чем через три недели. Мне всё ещё не верилось в магию! Я знала, что Лия не пропадет, она и там найдёт друзей, а вот я… Я тяжело шла на контакт и не раскрывала душу перед первыми встречными. Впрочем, я её открывала только Лие. Если бы можно было остаться… Но нет, «должны явиться до…». Эх… Я лежала пластом на кровати и жалела себя. Да, именно жалела. За последние пару дней на меня свалилось слишком много всего, я боюсь не справиться. Мне и так слишком плохо, а тут ещё и магия…

— Ива, ау! — сестра, судя по недовольному тону, звала не первый раз.

— Чего тебе? — буркнула я, отворачиваясь к окну, чтобы она не увидела моих слёз.

— Я могу пойти на тренировку? — сегодня же суббота. А мы вот уже три года ходим трижды в неделю в спортзал. Украдкой вытерев слёзы, я осмотрела её пристальным взглядом.

— Ноги есть, можешь, — не меняя тона, ответила я.

— А попыток самоубийства не будет? Я не найду тебя по приходу повешенной или со вскрытыми венами? — за издевкой она пыталась скрыть беспокойство. Выходило, откровенно говоря, паршиво.

— Иди, — отмахнулась я, — мне нужно побыть одной. И мне стыдно за свой поступок, правда… Отчаяние взяло верх надо мной. Прости и… спасибо тебе… — она уже собралась уйти, но я добавила. — И… Маме не говори… Пожалуйста.

Она кивнула и ушла. Как хорошо, что у меня есть сестра… И как хорошо, что она понимает меня. Через какое-то время в сознание проникли сомнение, жалость и сочувствие. Волна апатии накрыла меня с головой, и я провалилась в глубокий сон.

Три дня я вставала с постели только в туалет и в душ. Мне всё ещё казалось, что на мне запах Ромы, его поцелуи, его руки… Если эти ощущения не пройдут, то я в очень скором времени сотру мочалкой с себя не только их, но и кожу. Мама и сестра уговаривали меня поесть, но я не могла. От вида еды меня тошнило, и дабы впихнуть в меня хоть что-то, сестра приносила сладкий чай, а мама какие-то пряные отвары. Они были вкусными, приятными, кроме одного — они были от нежелательной беременности. Мама сказала, что не может на Земле пользоваться целительной магией, поэтому лечила меня травами. Мне было жаль, что она не могла залечить меня от ран, если не физических, то от душевных, ей было ещё жальче. Хоть они не говорили о своих переживаниях, но я знала о них. Я видела, как они смотрят на меня, как переглядываются полными сочувствия взглядами, как шепчутся, думая, что я не замечаю. Особенно внимательной ко мне была Лия после моей выходки.

На третий день моего отчаяния я поняла, что нахожусь в шаге от сумасшествия. Кроме ненависти и боли, я не испытывала ничего. Всё! Пора вставать и приходить в себя, попытаться жить обычной жизнью. Я села на кровати и стала смотреть в окно. Солнце ласково грело, деревья слегка покачивал ветерок. Погода так и манила к прогулке, и, словно прочитав мои мысли, в комнату вприпрыжку забежала Корнелия:

— Сестренка, тебе пора выбираться из своей раковины. Ты не рак-отшельник, чтобы навечно запереться здесь, — пропела она, обводя руками комнату. — Идём на улицу? В парк сходим, на колесе обозрения покатаемся, в кафе посидим. Ты посмотри на себя! На тебе же лица нет!

Я встала и подошла к зеркалу, и лучше бы я этого не делала. И без того худая, я похудела ещё сильнее, серые глаза побледнели, впали, под ними образовались круги, кожа имела сероватый оттенок, а волосы превратились в солому. Я осунулась и как будто постарела. Синяки на лице прошли (спасибо маминой мази), на руках и теле кое-где еще резали глаза желто-зеленые пятна. За спиной стояла Лия, ее белые волосы волнами спадали по спине, на фарфоровом лице сиял здоровый румянец, глаза хоть и были печальными, но были прекрасны. Сейчас мы выглядели наглядным пособием антинарко. Она сияющая юная девушка, а я наркоманка со стажем. Не выдержав, я захихикала, сестра лишь в задумчивости подняла одну бровь.

— Ладно, идём! — сказала я, подходя к шкафу за одеждой, чем удивила сестру ещё больше. Тело-то восстановилось. Ничего почти не болело. Только моя душа, но это, как говорится, дело времени.