«Во вкусе умной старины…» - [9]
Такие близкие отношения постоянно омрачали сами слуги — своей ленью и пьянством. Пьянство дворовых — неотъемлемая примета помещичьего быта и «Божье наказание» помещиков. При большом количестве слуг, работы для каждого из них в доме помещика было в несколько раз меньше, чем, скажем, в обычной крестьянской семье. Ее было не сравнить с трудом в поле, на мануфактуре или даже работой купца, приказчика, управителя. Это сравнительное безделье и близость к водке в помещичьем доме развращали слуг. Н. Муравьев-Карский вспоминает эпизод, когда они с братьями, отправляясь в армию, заехали в отцовское пустующее поместье. От радости, что явились молодые господа, «к вечеру перепилась почти вся дворня, причем не обошлось без драк и скандалезных происшествий, в коих нам доводилось судить ссорившихся и успокаивать шумливых убедительными речами»[70].
Колоритнейший персонаж — повар Дмитрий, купленный в Москве со всем семейством «за большие деньги» — фигурирует в записках А. Смирновой-Россет. Когда Дмитрий напивался, он выбрасывал приготовленный обед на пол и грозился перерезать всех господ «как куриц». Оставшиеся без обеда господа жевали бутерброды и ждали окончания запоя, пока привязанного к дереву повара обливали холодной водой[71].
Пьянство дворовых было главной причиной наказаний. К ним мы сейчас и перейдем. Но прежде отметим важную подробность: большое число фактических наказаний таковыми не считались ни юридически, ни морально. До середины XIX века наказания вообще применялись «по усмотрению» помещика, и лишь в 1845 году были приведены в систему с введением предельных норм: порка розгами — до 40 ударов, палками — до 15, арест — до 2-х месяцев и т. д.[72]
До этого существовало два типа наказаний. Первый — с использованием государственной власти — ссылка в Сибирь или отдача в солдаты. Близко к этому стояла ссылка лентяев и пьяниц, как «вредных людей», в отдаленные поместья. Второй тип — домашние наказания. Причем «битье» дворовых, когда барин (а чаще барыня) мог щипать, таскать за волосы, давать подзатыльники и оплеухи, или, как помещица Шепелева, бить провинившихся девок башмаком, снятым с ноги, собственно наказанием не было[73]. Это было частью все того же «семейного» отношения помещика к дворовым. Селиванов вспоминал, что тетушка его Варвара Павловна, «рассердившись на кого-нибудь из людей или девок, кричала, топала ногами, выходила из себя, и подчас била чем попало»[74]. Но и обучая грамоте своих племянников, та же тетушка применяла «тумаки и трепки за волосы»[75].
Такое обращение с дворовыми было типично для середины XVIII века, но к концу его в высшем слое дворянства, связанном с двором и жизнью в столицах, оно постепенно изживалось, и выглядело уже неприличным. Граф М. Бутурлин писал, что уже его отец всех дворовых называл «голубчик», а в виде наказания только повышал голос[76]. Вместе с тем справедливое наказание дворовых оставалось важной обязанностью помещика. Оно отличалось от простого «битья» и по содержанию и по форме. Во-первых, наказанию подлежали действительно серьезные проступки: пьянство, воровство, побег. Во-вторых, наказание, как это бывает и в государстве, отделялось от обычной жизни и соответствующим образом обставлялось. Наказывали в специально отведенных для этого местах — в углу двора, на конюшне, в особой комнате. Наказание сопровождалось наставлением и поучением.
Самым распространенным наказанием была порка: розгами, батогами (палками), плетью, кнутом[77]. Для пьяниц применялось особое наказание, сколь тяжелое, столь и позорное — «рогатка»: скрученному в три погибели человеку на шею привязывалась рогатина, концы которой упирались в землю[78]. Самое же тяжелое наказание называлось по-разному: «стуло», «колода», «колодки». Колода — это большой и очень тяжелый обрубок дерева, цепь от которого заканчивалась ошейником и была настолько коротка, что прикованный к колоде не мог выпрямиться или ходить. Ему оставалось только сидеть. А для того, чтобы нельзя было наклонить голову, сверху у ошейника были острые спицы. К колоде приковывали на неделю или на месяц, разрешая на ночь подкладывать под спину подушку[79]. Судя по всему, колода применялась крайне редко — только для пойманных беглецов, в назидание другим.
Это были если не официальные, то обычные наказания. Другие, о которых речь пойдет ниже, уже нельзя и назвать наказанием. Один из историков прошлого называл их «тиранством»
