Во тьме таится смерть - [38]

— При мне нет этого больше, — сказал Сёкей. — Это было необходимо, чтобы очистить другое место, где произошла смерть.

— Вы ошибаетесь, — произнес каннуши. — Покажите мне, что у вас под одеждой.

Сёкей достал набор для письма, монеты, проволочную оправу лекаря Генко, а затем коснулся камня, который дал ему Татсуно. Камень теперь казался еще более теплым. Именно это просил каннуши. Его глаза просияли особого рода почтением, когда Сёкей показал камень.

— Где вы его взяли? — спросил каннуши.

— Один человек дал это мне, — ответил Сёкей.

— У вас щедрый друг, — сказал каннуши. — Это гофу, очень сильный, который сможет защитить вас, если ваше сердце чисто. — Он посмотрел на судью. — Его сердце чисто?

— Я верю, что да, — произнес судья.

Каннуши направил пристальный взгляд на Сёкея.

— Вы можете пойти на гору, — сказал он. Затем добавил: — Один.

— Ты не обязан делать это, — сказал судья, когда они шли к симэнаве у подножия горы. — Я не уверен, что должен позволить тебе идти. Я ничем не смогу защитить тебя там.

Сёкей обернулся и посмотрел на него.

— Отец, — сказал он, — в первый раз, когда вы поручили мне следовать одним путем, вы тайно послали Бунзо, чтобы следить за мной. И во второй раз, когда вы оказали мне доверие, дав следовать одним путем, сами спасли меня, когда моя жизнь была в опасности. Даже в той поездке, которую я только что совершил, вы поручили Татсуно охранять меня. — Сёкей глубоко вздохнул. — Но, отец, — продолжал он, — я хочу быть достойным того, чтобы называться вашим сыном, сыном самурая. Я могу заслужить это, только если, оказываясь перед опасностью, готов пожертвовать жизнью. А если вы всегда будете защищать меня, это будет просто игра в войну мальчиков, притворяющихся воинами. И как однажды написал Басё: «Даже если бы я должен умереть в дороге, это было бы волей Небес».

Судья улыбнулся.

— Я часто думаю о тех словах Басё, когда собираюсь в очередную поездку, но я намного старше тебя. — Он вздохнул. — Я боюсь, что сделал слишком хороший выбор, когда попросил, чтобы сёгун позволил мне принять тебя как сына.

Сёкей почувствовал, что сердце его подступило к горлу. Судья пожалел, что выбрал Сёкея?

— Почему вы говорите «слишком хороший»? — спросил Сёкей.

— Потому что я думал, что приобретаю сына, который будет соблюдать ради меня надлежащие церемонии в течение необходимых сорока девяти дней после моей смерти. Вместо этого у меня оказался сын, который желает устраивать собственную жизнь в борьбе за честь.

— Отец, — сказал Сёкей, — я заверяю, что приложу все усилия, чтобы вернуться и когда-нибудь вознести молитвы о вашей душе.

Судья кивнул и снова улыбнулся.

— Я вижу, что было бы бесполезным запретить тебе идти на гору, — сказал он. — Это Татсуно дал тот камень?

— Да, — ответил Сёкей.

— Он говорил вам зачем?

— Нет. Он только сказал, что моя жизнь стоит того, чтобы сохранить ее.

— Вижу, что не ошибся, доверяя Татсуно. Помни одну вещь: ты не должен ловить или убивать ниндзя. Ты должен только узнать, кто послал его, чтобы убить господина Инабу.

— Я выполню задачу, которую вы передо мной поставили, — поклялся Сёкей.

Они достигли заветной границы, где симэнава, протянутая между двумя деревянными шестами, отделяла мир людей от мира ками. На веревках болтались красные бумажные бабочки, их крылья трепетали на ветру, будто они силились освободиться. Одна из веревок была пуста, и Сёкей понял, что именно на ней висела бабочка, которую позже нашли в комнате господина Инабы.

Молодой священник сопровождал Сёкея и судью. Он предложил Сёкею ведро воды и черпак.

— Вы должны очиститься, — объяснил он. Сёкей знал этот ритуал, наблюдая его в других синтоистских обителях. Он набрал полный рот солоноватой воды. Он прополоскал рот и выплюнул воду на землю, затем ополоснул руки.

— Я готов, — сказал он.

21. На Миваяме

Сёкей прошел лишь несколько шагов перед тем, как войти в густой лес. Он задержался, чтобы оглянуться, и увидел судью. После этого лес замкнулся за спиной юноши. Он с трудом взбирался на гору. Здесь, разумеется, не было никаких троп, потому что люди редко ходили там. Гора круто шла вверх, снег скрывал ветви, коряги и камни. Сёкей заранее, еще утром, надел толстые носки таби и новую пару бамбуковых сандалий. Его ноги погружались в снег, таби промокли, и холодный воздух стал замораживать их.

Сёкей остановился. Он дышал с трудом от усилий, пар изо рта принимал в воздухе вид струек дыма. Он не был уверен, что найдет ниндзя. Однако Сёкей ожидал, что, как только кто-то вторгнется в их домен, ниндзя появятся.

— Хей! — позвал Сёкей. — Ниндзя! Татсуно!

Он все еще подозревал, что Татсуно, возможно, был убийцей, даже при том, что судья думал иначе.

Никакого ответа не последовало. Гора была тиха, хотя Сёкей знал, что здесь должны находиться живые существа.

Сёкей запустил руку в кимоно и достал камень. Тот был все еще теплым. Камень имел чашевидную форму и удобно размещался в ладони. Юноша почувствовал, как тепло распространяется по всему телу. Ками внутри камня оказывал ему помощь.

Юноша решил, что пришло время вызвать ками горы, обратиться к нему.

Каждый в Японии знал, как сделать это. При входе в тории обители надо похлопать в ладоши. Сёкей так и сделал. Он хлопал так шумно, как мог.