Во тьме таится смерть - [29]

Сёкей и не знал, что умеет плавать так быстро. Он достиг противоположной стороны рва, сделав всего несколько энергичных гребков. Грязный берег был скользким, но Татсуно поднялся на него раньше своего спутника. Сёкей схватил его за протянутую руку.

Когда с помощью Татсуно он ступил на твердую землю, то услышал, как застонал его спаситель. Оглянувшись, Сёкей увидел, что из плеча Татсуно торчит стрела. Татсуно проигнорировал это, подгоняя юношу вперед.

— Беги, пока ворота не закрылись, — сказал он.

Сёкей не нуждался в дальнейших указаниях. Он без раздумий кинулся вперед к воротам. Прямо перед собой он видел луну. Позади него слышались шаги. Юноша надеялся, что это был Татсуно, но не смел оглянуться. Со стены над воротами Сёкея достиг крик, там мелькнула вспышка фонаря. Чудом спасенный услышал перемалывающий шум — грохот деревянных механизмов. Ворота закрывались. Он заставил себя бежать быстрее, мчаться вперед так, что вот-вот рухнет без сил. Открытое пространство между воротами и землей сжималось с каждым новым шагом, который он совершал. В самый последний момент юноша прыгнул в стремительно сужающуюся щель, перекатившись под падающими воротами.

Хотелось остановиться, тело больше не могло жить без воздуха. Но Татсуно схватил Сёкея и толкнул вперед.

— Еще совсем немного вперед, — сказал он. — У меня есть лошади.

16. История ниндзя

К тому моменту, когда Сёкей и Татсуно оседлали лошадей, они услышали грохот механизма — повторно открывались ворота замка. Люди господина Инабы готовились преследовать беглого заключенного и его сообщника. Татсуно гнал впереди по узким проходам города. Цокот копыт лошадей казался особенно громким на фоне безмолвия спящих домов и лавочек. Сёкей подумал о ночных патрулях, которые так же, как и в Эдо, реагируют на любое движение после наступления сумерек.

Беглецы услышали топот стремительно приближающихся лошадей. Татсуно осадил своего скакуна и соскользнул на землю. Стрела все еще плотно сидела в его плече, как заметил Сёкей. Ее наконечник проходил через плоть насквозь, из раны текла кровь. Это, верно, убавляло силы смельчака.

— Веди лошадь туда, — сказал Татсуно.

Он жестом указал в направлении темной дорожки между двумя лавочками. Это было хорошее потайное место, Сёкей никогда бы сам не обратил на него внимания. Юноша спешился и повел лошадь в узкий проход. Татсуно хлопнул свою лошадь по крупу и бросил поводья ей на спину. Испуганное животное убежало, затем Татсуно вошел в переулок.

— Люди Инабы будут следовать за ней, — сказал он.

Они повели вторую лошадь глубже в тень. Сёкей был уверен, что никто не может увидеть их из прохода. Татсуно пошатнулся и, падая, налетел на Сёкея, который поймал и удержал его.

— Ты серьезно ранен, — сказал Сёкей. Он подумал о лекаре Генко, который, к сожалению, был на расстоянии по крайней мере дня пути отсюда. Татсуно медленно осел на землю. Сёкей слышал его тяжелое дыхание и с ужасом осознал, что этот человек может умереть.

— Спасибо за то, что спас меня, — поблагодарил Сёкей. Он не посмел добавить: «Я хотел поблагодарить тебя прежде, чем это может стать слишком поздно».

Татсуно издал хрипящий звук. Было не понятно, смеялся он или готовился умирать.

— Ни один из нас все же не в полной безопасности, — сказал Татсуно. — Слушай!

Оба замолкли, потому что мимо их потайного места проехал отряд самураев. Сёкей поглаживал лошадь, пробуя успокоить ее.

— Когда они отыщут другую лошадь, то вернутся, — произнес Татсуно. — Мы должны сменить укрытие.

— Тебе не хватит сил, — сказал Сёкей. — Мы должны найти лекаря.

— У меня есть мое собственное лекарство, — ответил Татсуно, — подойди сюда и помоги мне.

— Что я должен сделать?

— Схвати конец стрелы и отломи его.

— Отломить его?

— Да. Я не смогу вынуть стрелу, если наконечник останется на ней.

Сёкей глубоко вздохнул.

— Хорошо, — отозвался он.

До чего он был неуклюж! Ему требовалось обхватить оба конца стрелы, и каждый раз она двигалась в ране, что только усиливало кровотечение из плеча Татсуно. Древко стрелы оказалось очень крепким. Сёкей почувствовал, как наконечник вонзился ему в руку, когда он напрягся, чтобы отломить его. Юноша представил, как это должно травмировать Татсуно, но ниндзя не издал ни единого звука. Наконец с легким щелкающим звуком стрела треснула. Татсуно немедленно ухватил древко с другого конца и потянул его из плеча. При этом он не вскрикнул и даже не заворчал. Сёкей был поражен его самообладанием. Все же силы оставляли его, Татсуно исчерпал себя.

— В моем поясе, — сказал он, — находится мешочек с заживляющими травами, достань его.

Сёкей все выполнил. В кожаном мешочке он нашел душистый мох, которым были обложены высушенные листья и семена.

— Помести часть этого с обеих сторон раны, — велел Татсуно.

Сёкей был удивлен, увидев, как сырой мох цепляется за плечо Татсуно, будто врастает в кору дерева. Татсуно запахнул кимоно и завязал пояс. Он попробовал встать, но не смог.

— Тебе надо отдохнуть, я разбужу тебя, если услышу приближающихся самураев.

Татсуно кивнул.

Но случилось как раз наоборот — Татсуно разбудил Сёкея, который был не в состоянии открыть глаза. Для начала Сёкей присел. Потом он задремал, и ему приснилось, что самурай, лошадь которого они взяли, вбегает в переулок с обнаженными мечами. Когда Сёкей собрался закричать, Татсуно закрыл ему рот. Юноша проснулся, замигал и посмотрел на Татсуно.