Во сне и наяву - [38]

Девочка остановилась, ещё раз огляделась. Посмотрела назад. Нет, медуза, что гналась за ней, где-то высоко в небе, далеко. Ничего такого, что Светлане могло бы угрожать, вокруг видно не было. И Света пошла к себе, решив, что перейдёт проспект южнее, ближе к убежищу. Она пошла вдоль дороги, поглядывая вокруг. Серый, старый, деревянный двухметровый столб, стоящий у дороги, привлёк её внимание. Ему тут не место. Зачем он тут? Странный, весь кривой и какой-то… Облезлый или… Лохматый? Она шла мимо этого столба, не отрывая от него глаз. А тут и ветерок налетел вдруг и взъерошил на столбе… Перья? И вдруг от верхушки столба отделяется длинный, размером как её рука, острый клин-кинжал, а над ним просто появляется отвратительный круглый глаз. У «столба» были глаза, и «столб» видел Свету. И зашевелился. Это огромная, двухметровая птица… Бежать! Думать тут нечего, а эта серая фигня, прохрипев что-то, кинулась за ней. Побежала быстро, переставляя свои страшные, голенастые ноги, причём помогала себе набрать скорость, громко хлопая куцыми крыльями. Светлана понеслась по бетонным плитам вдоль проспекта, топая новыми ботинками. Рюкзак за спиной, ботинки. Штаны! Чёртовы штаны нужно было придерживать руками, а ведь руки очень важны в беге, особенно при ускорении. А голенастая тварь со страшными длинными ногами орёт, хлопает крыльями и летит за ней, развив очень высокую скорость. Ей кажется, что эта птица догоняет её. Света ещё прибавляет, как перед финишем, уже не экономя сил, работая на максимуме. И, пробежав так почти до улицы Бассейной, она слышит, что крики за спиной и хлопки крыльев стихли. Света оборачивается. Птица отстала, остановилась.

– Что? Сдох, урод? – Светлана переводит дух. Она вдруг вспомнила название птицы, на которую очень похож этот бегающий «столб». Ту птицу, которую она видела в зоопарке в детстве, называли смешным словом «марабу». Слово было смешное, а птица была противной. Так вот, эта птица, что сейчас гналась за ней, была раз в десять отвратительнее той, которую она видела в зоопарке. Света ещё посмотрела, как марабу, на своих огромных ногах, со своим клювом-кинжалом, не спеша возвращается на своё место. Убедившись, что птица ушла далеко, Светлана перешла улицу Бассейную и после проспект Гагарина, и там остановилась. Перед ней лежала огромная поляна серебряного мха. Целое футбольное поле. Ослепительного и красивого и, на взгляд, мягкого мха, который так и призывал к себе. Ей очень хотелось кое-что проверить. Вернее, посмотреть, как это будет выглядеть. Как этот приятный на вид мох может наносить раны? Она огляделась, нет ли кого. И, убедившись, что сейчас она тут одна, девочка аккуратно и не спеша поставила ботинок на мох, присела, чтобы рассмотреть, что с ним будет происходить. Но почти ничего не увидела. Кажется, что мох чуть-чуть как бы приник к подошве. Но так могло случиться из-за того, что ботинок продавил мягкий грунт. Она подняла ногу, и едва заметные нити потянулись за подошвой. Ей показалось это забавным. «Что, тупой мох, пытаешься есть резину?».

Она решила пройтись по мху и сделала шаг, а затем и ещё один, в глубь серебряной поляны. О, оказывается под этим красивым ковром влажная и мягкая почва. Она ещё сделала один шаг. Тут мох был уже злее, даже не наклоняясь, девочка могла видеть, как к крепкой коже ботинка цепляются белые нити, тянутся, извиваются, слепо ища себе цель, и прикоснувшись, сразу приникают, прилипают к поверхности. Света сделала ещё шаг и поняла: чем дальше она уходит от края ковра, тем глубже в мох погружается её ботинок. Это было неприятно, тем более что тут повсюду были кочки, которых не было видно поначалу. Светлана сделала ещё один шаг, а после решила поставить ногу на бугорок, и почти сразу, с лёгким и неприятным хрустом, нога провалилась внутрь него.

«Мамочки». Девочка сразу поняла, что это хрустело под ботинком, она отчётливо видела белую, переломанную её ботинком решётку грудной клетки какого-то бедолаги. Света быстро вытащила ногу, ей бы уже привыкнуть ко всяким мерзостям, но нет… Она поспешно выбралась с серебряной поляны. И, рассматривая испачканные ботинки и оглядываясь по сторонам, пошла к домам, которые были уже рядом.

Тут, на углу первого дома, она остановилась, заглянула за угол. Большая стая крыс в два десятка особей пересекла двор, спешили по каким-то своим крысиным делам. Убежали. Проорала птица. И всё, вроде никого нет. Света быстро вышла из-за угла и поспешила за крысами. Теперь её волновала Аглая. Встретиться с ней ещё раз девочке не хотелось от слова вообще. И к счастью, на этот раз она быстро добралась до своего камня, а после и до своего двадцать восьмого дома по улице Гастелло. Она даже ещё не вошла в развалины, но уже сначала тихо, а потом и погромче позвала:

– Лю… Лю, вы тут?

Подождала нужное время и, не дождавшись, повторила:

– Лю!

Первый раз за все это время она проснулась у себя в постели, и у неё не текла кровь и не болели порезы. Никаких новых ран, никаких новых синяков на ней не было, зато запах… Пусть даже вся эта субстанция на её коже засохла, запах всё равно был ощутимым. Братья спят, она вскакивает, быстро собирает простыню, наволочку, вытряхивает одеяло из пододеяльника и бежит в ванну. Нога чуть-чуть болит, но это ерунда, она с подобной травмой, вопреки указаниям тренера, даже бегала немножко. Закинула всё бельё в машинку, сама села в ванну. И мылась, и мылась. А настроение у неё было отличным. Один раз такое было, когда она два года назад выиграла «зоналку» на пять тысяч метров. А второй раз чуть больше года назад, когда она на десяти тысячах метров «выбежала» из тридцати шести минут, в пятнадцать лет выполнив таким образом норматив на кандидата в мастера спорта. Казалось бы, ну нашла одежду, ну побежала, добыла себе ботинки со штанами, ну и что? Ну и что? А пусть кто-нибудь другой попробует побежать и добыть. Вон от одного такого добытчика только нога сгнившая осталась у фонтанчика.