Во сне и наяву, или Игра в бирюльки - [147]

Андрей стоял посреди пустынной улицы, стоял растерянный, не зная, что делать, куда идти. Ведь было же, было письмо от Клавдии Михайловны…

Он огляделся по сторонам. От моста, направляясь к бывшей площади, где до войны по праздникам была карусель, шла женщина с двумя молочными бидонами. Андрей бросился к ней:

— Постойте!

Женщина остановилась, поставила бидоны на землю.

— Вы здешняя?

— Нет, молоко сюда вожу. А что?

— Ничего, раз не здешняя, — вздохнул Андрей.

— Ищешь, что ли, кого? — спросила женщина, приглядываясь к нему. — Так я тут всех знаю.

— Бабушку ищу.

— И кто ж такая твоя бабушка?

— Клавдия Михайловна, она рядом с церковью жила.

— Господи, милый! — Женщина всплеснула руками, — Да ведь внуков-то у нее вроде не было…

— Двоюродная бабушка.

— Во-он что!.. Ее племянницы, стало быть, сынок?

— Да. Вы знаете?

— Померла Клавдия Михайловна, померла, царство ей небесное. Еще в прошедшую зиму померла. Муж-то ее, Александр Федорович, в блокаду помер, а она, видишь ты…

— А это точно? — с сомнением и надеждой спросил Андрей.

— Сама была на похоронах. Я ж ей до войны молоко возила. Постой-ка, постой… Не ты ли у них жил одно время?

— Я.

— У-у!.. Вот дела-то какие. Сходи на могилку. Знаешь ли, где их родовая могила? Там она и лежит. И муж ее тоже там.

— Знаю, — сказал Андрей. Он и правда знал — когда-то его водили на кладбище, где были похоронены все предки матери.

Однако он не пошел на могилу. Вернулся на станцию и первым же поездом уехал в Ленинград.

Теперь на проспект Газа. Может быть, там по-прежнему живет Анна Францевна. Добрая, ласковая, почти родная Анна Францевна. Она подскажет она научит, что ему делать дальше. Она и приютит, и обогреет…

Он понимал, что шансов мало, что скорее всего умерла и Анна Францевна, но гнал, гнал прочь эти мысли, так хотелось сохранить хоть маленькую хоть призрачную надежду. Но действительность оказалась безжалостной — на том месте, где стоял их дом, был пустырь. И уже расчищенный.

И тут Андрею сделалось страшно. Он остался один. Совсем один в огромном мрачном городе Никто не ждет его, никому он не нужен, да еще с Документами которые не дают ему права находиться в Ленинграде. Первый же легавый может запросто задержать его, и в лучшем случае — подписку[38] в зубы — и валяй, мальчик, на все четыре стороны…

Он поехал в центр, Набрел на коммерческую столовую, плотно пообедал, и тогда захотелось спать. Пошел в кино и там вздремнул полтора часа. И вроде во сне ему приснилось, что он должен уничтожить или спрятать подальше справку об освобождении в которой указано место его назначения — Южноуральск. Правда в паспорте записано, что он выдан на основании именно этой справки и без нее паспорт недействителен, но ведь можно сказать, что справку потерял. Зато в паспорте также записано, что он родился в Ленинграде и это дает ему какое-то право находиться здесь-при ехал на свою родину. А если повезет…

Рвать справку Андрей все же не стал, а, сложив ее, сунул в носок, на всякий случай.

Он мог пойти по адресу, который дал Штырь. Но это наверняка «малина», а соваться на «малину» не хотелось. Были у него еще кое-какие надежды. Он решил найти Катю. Во что бы то ни стало найти ее. Конечно, сделать это трудно. Она могла и не жить в Ленинграде. Да мало ли что могло случиться за эти годы. Однако это была единственная и последняя зацепка, та самая соломинка, схватившись за которую, можно спастись. Если бы только найти Катю! Как именно он будет ее искать где он не имел понятия. Ведь он не знал ни ее нынешней фамилии, ни даже отчества.

Но то — завтра. А переночевать он решил на Московском вокзале. Гораздо надежнее сесть в пригородный поезд на ту же Любань, проехать туда обратно, скоротав ночь на вагонной полке, благо вагоны самые обычные, пассажирские, однако это не пришло Андрею в голову. Не было у него достаточно опыта. Он купил перронный билет, чтобы пройти в вокзал, нашел в дальнем углу зала ожидания кусок свободной скамьи и прилег, подобрав под себя ноги. Так спали все.

Разбудил его милиционер:

— Вставай, архаровец, приехали!

Андрей сел и протер глаза. Спросонья не сразу сообразил, где находится.

— Куда едем? — спросил милиционер, придирчиво рассматривая его. Одет вроде прилично.

— Приехал уже.

— Документы есть?

Андрей предъявил паспорт.

— А справочка?..

— Сейчас… — Андрей стал рыться в карманах, делая вид, что ищет справку. — Черт, куда же она делась?..

— Справочку держат вместе с паспортом, — усмехнулся понимающе милиционер. — А на вокзале почему ночуешь? Ленинградец же вроде, вот написано… Или нет никого?..

— Должна быть одна родственница. Завтра буду искать.

— Худо дело. А здесь ночевать без билета не положено. Придется освободить помещение, пойдем. — Милиционер вернул Андрею паспорт, и они вместе пошли к выходу.

Дежурная возле двери пробормотала что-то в свое оправдание, объясняя, что без билетов никто не проходил— она строго проверяет всех, однако милиционер не обратил на нее внимания. А на улице он сказал:

— Я тебя понимаю, парень, у самого вот племянник сгинул где-то. Мать его, моя сестра, умерла в блокаду, а он сгинул. Вывезли с детдомом, да так и с концами, — Милиционер вздохнул шумно и полез в кармин за куревом. Андрей быстро достал портсигар и предложил папиросу. Они закурили. — У тебя, как я понимаю, справка-то не в Ленинград, а у нас начальник зверь зверем. Он не будет выяснять, что да как. В Ленинграде сейчас большие строгости. Разве что найдешь родственницу, похлопочет насчет прописки. Или работу с общежитием.