Во имя жизни - [119]

Вечер такой социальной значимости — кому он мешал?

Первым предвестником беды был телефонный звонок накануне приема. Звонил Ненето Иразу, председатель Комитета жителей квартала. Менчу Пардо была занята — она стояла на лужайке перед домом, помогая Бимби и его ассистентам придать всему вокруг трущобный облик, поэтому сказала, чтобы горничная попросила перезвонить попозже. Однако Ненето Иразу, к удивлению Менчу, потребовал ее к телефону по срочному делу. Менчу все бросила — она как раз пускала по воде пустые консервные банки, которые должны были усилить сходство бассейна с помойной лужей — пошла разговаривать с Ненето Иразу.

— Ну что ты тормошишь меня в такое время, Ненето? Я тут мечусь, готовлю этот дизайн, чтоб вы с Маритой могли от души повеселиться завтра вечером, когда мы все соберемся...

— Я тебе как раз поэтому звоню, Менчу. Мы с Маритой не придем.

— Боже мой! Случилось что-нибудь?

— Ничего не случилось. Я же не говорил, что мы не можем прийти. Я сказал, мы не придем.

— Довольно грубо.

— Послушай, Менчу. Отложила бы ты этот вечер.

— Как отложила? Все уже готово! И чего ради?

— Мы тут опасаемся, что наш квартал неправильно поймут. Понимаешь, на завтра опять назначена студенческая демонстрация.

— Знаю. Но демонстрация в городе, далеко от нас. Все доберутся без проблем. Если ты имел в виду пробки на дорогах.

— Менчу, я не пробки имел в виду. Проблема в том, как мы будем выглядеть. Не хотелось бы, чтобы создалось впечатление, что здесь живет какой-то легкомысленный народ, Менчу, милая, в такие времена, ну разве я не прав?

— Легкомысленный! Что тут легкомысленного, если отмечается счастливый и достойный христианский брак?

— Времена неподходящие, Менчу. В общем, жители квартала с очень-очень большой неохотой, но все-таки приняли решение просить тебя все отменить.

— Ненето, я обязана тебе заявить, что это просто вопиющая несправедливость. Если у вас были возражения, почему вы мне сразу не сказали? Нет, вы тянули до последней минуты, а потом за моей спиной приняли решение!

— Ну выслушай меня, Менчу! Никто не возражал, пока сегодня утром Дику Санчо не шепнули, что в одной газете готовится разгромный репортаж о твоем вечере. Поверь мне, Менчу, дорогая! Нам с Маритой уже доставили костюмы бродяг от Рамонинга, ты можешь себе представить, каково нам было решить, что мы не идем. Весь квартал в жутком настроении. Мы все тебя обожаем, Менчу, но никто не хочет подставляться- Ты же сама не захотела бы, чтобы из-за твоего вечера люди шли на риск, НУ правда, Менчу!

— Слава богу, у меня есть другие друзья, которые ради меня пойдут на любой риск. И завтра все они будут здесь.

— Ты не устроишь завтра вечер!

— И как еще устрою! Мы живем в свободной стране, ясно?

— В таком случае, я тебе желаю... Увидим, что будет в газетах, Менчу, дорогая.

— И я тебе желаю, Ненето. Не знаю, как там ты, но меня газетный репортаж не остановит.

Сразу после этого Менчу Пардо позвонила закадычной подруге Ширли Сантамария, однокласснице по монастырской школе, которая теперь заведовала отделом светской хроники. Ширли Сантамария немедленно объявила, что не только будет на вечере у дорогой Менчу, но еще и приведет в действие все журналистские пружины, чтобы снять любые нежелательные упоминания о вечере дорогой Менчу. В более счастливые времена можно было не сомневаться в том, что верная Ширли (выпускница престижной школы, которая не за того вышла замуж опишет любой вечер дорогой Менчу во всех его ослепительных подробностях, и странно было сейчас умолять ее сделать так, чтобы в газетах ничего не появилось о приеме в доме Менчу Пардо. Но меняются даже колонки светской хроники, и, как Менчу Пардо сказала себе, «надо идти в ногу со временем».

Потом она почти всю ночь сидела у телефона, обзванивая приглашенных. Это было неслыханно. Никто не сказал «нет», но все говорили, что ещё не знают, сумеют ли быть. «Может быть» — в ответ на приглашение Менчу Пардо!

От Моне Пардо, когда он ввалился в дом, после двадцать четвертой лунки или чего-то в этом духе, толку было мало. Его гости тоже не были уверены, что смогут прийти.

— Экономия, понимаешь, и все такое, — пробурчал Моне Пардо.

Это было последней каплей.

— Экономия? — взвизгнула Менчу. — Кто может попрекнуть нас в том, что мы не экономим?!

И она с яростью начала перечислять.

Старшему сыну было обещано кругосветное путешествие в связи с окончанием школы в этом году. И они собирались поехать целой компанией — все за счет Пардо. Так что, не пришлось разве бедному мальчику пойти на жертвы и отказаться от поездки из-за борьбы за экономию? Не они ли, его собственные родители, убедили мальчика, что он будет вынужден довольствоваться новой машиной в подарок? Машина — всего-навсего «тойота», пусть даже с кондиционером и стереосистемой! А старшая дочь? Ей исполняется восемнадцать, и родители обещали устроить ей первый бал в «Хилтоне», а вместо этого, все из-за той же экономии, потребовали, чтобы бедняжка обошлась домашней вечеринкой и поездкой на «Экспо-70». А новая летняя резиденция в Багио? Разве они, опять-таки борясь за экономию, не заставили всю семью ограничиться пляжным домиком в Батангае? Чего только она, Менчу Пардо, не лишила свою семью, потому что понимает: нынче трудные времена, нынче экономия!