Во имя земли - [69]
— Сеньор доктор.
Встретить тебя потом в вечности твоего существа. Вечности земли, более значительной, чем вечность Бога. Пройти через то, что было прекрасно и что умерло. Рождение детей, их взросление, возмужание и отказ поддержать нас в старости. Какое-то время тому назад я попросил Марсию принести мне ту фотографию, где они запечатлены все трое, маленькие, ну ту, что стояла у тебя на прикроватной тумбочке до тех пор, пока ты ее не спрятала куда-то, чтобы она не потерялась. И Марсия мне ответила: «Знать бы где она находится!» И не представляешь, что еще… «Что это за сентиментальность смотреть на портрет детей, которые уже давно стали взрослыми?» Это, конечно, так. Но ведь это, возможно, способ обратить в вечность то, что находится под рукой, такая вот малость, такой пустяк. Вечность твоего существа. Ее нет ни в одной части твоего тела, подумаю еще. Еще я попросил Марсию, чтобы она привела мне внуков. Она задумалась. Я ждал, и она ответила:
— Ты считаешь возможным, чтобы я привела сюда малышню и они увидели здесь все это скопище стариков и старух?
Я смалодушничал и не сказал: приведи!
— Или отвези меня домой.
— Только не это.
Она была категорична — только не это. Зачем вносить беспорядок в жизнь мелюзги, ведь ты их даже не знаешь. И я, униженный, замолчал, потому что она была права. И тут мне показалось, что это ее тронуло, или что-то близкое к этому, потому что она сказала: «Я привезу их всех на большой машине и мы все вместе сделаем круг по городу». Однако не привезла до сих пор. Да, дорогая, пройти детство наших троих детей: Марсии, Теодоро, Андре. Каким был трудным ребенком Андре. Ты и я попеременно качали его на руках, чтобы он заснул, но едва попка его касалась колыбели, как он разражался новыми криками. Иногда так проходила целая ночь, какой ужасный ребенок. Несколько дней назад я получил от него письмо из Индии, пишет, что бросает поэзию ради изобразительного искусства и начинает трудиться над своим циклом «Кенгуру». Пережить наши споры, которые имели смысл только для того, чтобы снять домашнее напряжение, не имеющее никакого смысла. Твое волнение по поводу того типа, ну «голоса» по радио, который я все еще намереваюсь узнать, был причиной для испытания моей юридической совести. Пережить вновь все твои попытки атаковать меня своими необдуманными мечтами, чтобы восстановить равновесие, которое ты считала нарушенным, потому что предполагала, что моя значимость была более существенной, чем твоя. Пережить, наконец, твой медленный уход из жизни. Твое незаметное угасание. Мерцающую память и сознание. Нарушение порядка жизни и твоего в нем места рядом с нами. Медленное вхождение в другой порядок, который нам понятен не был, до твоего исчезновения в нем навсегда. Вспоминаю один случай на улице. Ты услышала шум самолета. И остановилась. И показала мне пальцем вверх — «Поезд!» — сказала ты. И я посмотрел вверх. И в своем страдании согласился — поезд. Но труднее всего мне вспоминать твой изумленный, ничего не понимающий взгляд. Слова, которые ты произносила, ничего не имели общего со словами взрослого человека, они были детские — из непостижимого. И твой смех. Перед тобой проходили какие-то образы, или подавали тебе знаки, и ты смеялась — что же это были за образы? Мы смотрели и не видели. Первое время Марсия приходила часто, это был долг, но новый, неведомый. Тео реже, бывал ли Андре? Потом долг постарел, как все в этом мире, и Марсия стала говорить — у меня невозможная жизнь. Андре я не помню, значит, его не было. Или он бывал редко. «Кто я?» — как-то спросила тебя Марсия еще в самом начале твоего отдаления от нас, Тео ничего тебя не спрашивал, только клал тебе руку на щеку и ты ему улыбалась той частью лица, что была скрыта от него, и между вами шел диалог, которого мы не слышали. Или брал твои руки и говорил тебе что-то, чего тоже слышно не было. Марсия не переставала поддерживать в тебе жизнь, старалась привлечь твое внимание к тому, что ты должна помнить и что должно оставаться реальностью: к гимнастическим упражнениям, твоей энергии, брусьям, шлеп-шлеп, кружению, мостику. В твоей застывшей улыбке читалось — это было очевидно — что ты вновь обретала свой блестящий триумф. Пережить все это в памяти, дорогая. И остаться спокойным. И не убить себя.
Потом наступила окончательная тишина, но твое тело было еще живым. Однажды ты еще сказала:
— Нет.
Ты, должно быть, отвергала какое-то оскорбление, угрозу, или чье-то поползновение. Нет. Ты произнесла это однажды. Но я вспоминаю это «нет», точно ты повторяла его неоднократно.
— Нет.
Я возвращался из суда, ты была жива. Я заговаривал с тобой, но ты была далеко, отсутствовала. Я поворачивал твое лицо к себе, смотрел в твои глаза, невидящие меня, но всегда поблескивающие неземным блеском. Это так ужасно, дорогая. Они были живые и желали что-то понять. Я что-то спрашивал тебя, что-то говорил тебе. Иногда у меня возникало грубое желание крикнуть тебе: говори! говори! Ты только смотрела. Смотрела пристально в ожидании чего-то. Без сомнения ты должна была меня слышать, должна была мне отвечать, но я ответа не слышал. Камила была рядом, она при том присутствовала. И смотрела на тебя с неиссякающим состраданием.
Вержилио Феррейра — крупнейший романист современной Португалии. В предлагаемых романах автор продолжает давний разговор в литературе о смысле жизни, ставит вопрос в стойкости человека перед жизненными испытаниями и о его ответственности за сохранение гуманистических идеалов.
В автобиографической повести «Утраченное утро жизни» Вержилио Феррейра (1916–1996), в ему одному свойственной манере рассказывает о непростой, подчас опасной жизни семинаристов в католической духовной семинарии, которую он, сын бедняков с северо-востока Португалии, закончил убежденным атеистом.
Человеческая личность, осознающая себя в мире и обществе, — центральная тема произведений выдающегося прозаика сегодняшней Португалии. В сборник включены романы «Явление», «Краткая радость», «Знамение — знак» и рассказы. Все эти произведения написаны в разные годы, что позволяет представить творческую эволюцию автора.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.