Во Имя Закона - [74]

– Другое, – согласилась Рома.

– Расскажи мне, – попросила Гемма. И на глаза её навернулись слезы.

Глава Ученого Совета смотрела на волшебницу. Со стороны можно было сказать, что они одного возраста. Но между ними пролегала пропасть. Пропасть, которая одну делала ничего не смыслящим ребенком, а другую наделяла мудростью.

Рома подошла к Гемме, опустилась рядом с ней на корточки. Она смахнула большим пальцем слезинку с щеки волшебницы, а затем взяла её руки в свои.

– Не надо плакать. Все очень просто. Это чувство не спутаешь ни с одним другим.

Гемма улыбнулась сквозь слезы. За прошедший год без Фредерика она привыкла перед всеми держать оборону, привыкла носить маску гордости, не позволяя никому видеть свою уязвимость. Но перед Ромой она могла быть ранимой, и сейчас Гемма вдруг поняла, какое это счастье, когда можно не скрывать слезы, пусть даже они самой себе кажутся глупыми.

– Когда ты полюбишь, ты будешь готова защищать своего любимого человека ото всех бед. Не раздумывая. Ценой собственной жизни. Когда ты полюбишь, ты вдруг увидишь рядом с собою целый мир, скрытый от чужих глаз, но открывшийся тебе. Другие будут смотреть на твоего любимого человека и будут видеть поверхностное. Будут видеть дерзость, ты же будешь видеть благородство, они будут видеть равнодушие, ты же будешь видеть бесстрашие. Когда ты полюбишь, то все вдруг встанет на свои места. И то, что казалось тебе до этого несправедливым, вдруг обретет свой смысл. Ты почувствуешь неудержимое желание делиться собой с этим человеком и со всем миром, потому что тебя вдруг станет так много, и ты будешь переполнена. Когда ты полюбишь, Закон вновь предстанет пред тобою во всей своей неопровержимой простоте: ты не одна, и твое сердце живо. Оно прозреет. Потому что поймет, нет большей драгоценности, чем любить. Ничто другое не сравниться с этим наполняющим тебя чувством, чувством, которое подарит тебе сопричастность этому миру. Потому что никакое другое чувство на это не способно.

Рома говорила ровно, но взволнованно. Ей хотелось вместить в эти несколько важнейших для Геммы минут как можно больше. И волнение Главы Ученого Совета передавалось волшебнице, заставляя её серые глаза становится круглее от зарождающегося в голове осознания.

Гемма ощутила, как в горле возник ком.

Рома мягко улыбнулась.

– Потребовалась смерть брата и вмешательство той стороны, чтобы разбудить твое сердце.

Гемма благодарно кивнула и встала, чем заставила Рому тоже подняться на ноги.

Волшебница долго и без слов смотрела в голубые глаза Главы Ученого Совета, которые светились теплотой.

– Спасибо, – сказала, наконец, Гемма, поворачиваясь к двери.

– Стой, – позвала её Рома. – Есть кое-что еще.

– Кое-что еще? – обернулась Гемма.

– Да. Но я не скажу тебе, что именно. Ты узнаешь, когда почувствуешь. А нет, так нет. Я не хочу заставлять тебя искать то, чего возможно нет.

– Кое-что еще, – повторила Гемма и улыбнулась, светло и легко. – В этом весь секрет?

– Что ты, никаких секретов, – развела руками Рома.

– Спасибо, – еще раз сказала Гемма и ушла.

Флоренс в это время сидела на кухне, качаясь на стуле. В маленькое окошко падал рассеянный свет. За окном кружила снежная буря. Словно зима зубами вгрызалась в Поднебесье, не желая уходить.

– Я бы тоже держалась до последнего, если бы случалась раз в десятилетия, – бросила Фло через плечо вошедшему Ансельму.

Нетронутый был белым, как сугроб, и замерзшим. Короткие волосы и борода были сплошь покрыты инеем. Снег лежал на воротнике, плечах, вываливался из карманов. Девушка почувствовала, как мороз пробежал по коже от одного только вида Ансельма, но волшебнику было все нипочем. Он улыбался, отряхивая куртку от снега. По лбу стекали ручейки тающих в волосах льдинок.

– Гемма! – вдруг вскочила Флоренс на ноги, и стул с грохотом опрокинулся позади неё. Спавшая у печи кошка подпрыгнула на все четыре лапы, выгнувшись дугой.

– Её же занесет снегом, – взволновалась девушка.

- Снегом? – переспросил Ансельм.

Фло схватила с вешалки меховую накидку волшебницы и бросилась к двери.

– Она уходила рано утром. Метель еще не началась.

– Успокойся, Флоренс, - остановил её Ансельм. – Она может о себе позаботиться.

– Но я не хочу, чтобы она делала это сама. Я хочу заботиться о ней, – выпалила Фло, натягивая замшевые полусапоги.

– Ты заблудишься в такую метель.

– Ты пойдешь со мной, – безапелляционно бросила девушка.

Ансельм глубоко вздохнул. Потер еще не высохшую бороду, опять надел куртку и молча вышел во двор.

Ветер был такой сильный и летящий в лицо снег так кололся, что Флоренс, в конце концов, решила идти задом наперед. Метель бушевала нещадно, девушка не узнавала знакомые тропинки на развилках в лесу. Все вокруг кружило перед глазами вместе с ворохом снега. Ансельм был прав: одна она бы легко могла заблудиться. Фло посмотрела на волшебника. Тот шел сквозь бурю, как ледокол, даже не морщась.

– Ансельм, сделай что-нибудь! – взмолилась, не выдержав, девушка.

– Сделать что? – спросил на ходу волшебник.

– Спаси меня, друг. Я не дойду.

Нетронутый улыбнулся в бороду и повел перед собой рукой.

Их с Флоренс тут же окружил воздушный пузырь, метель осталась за его пределами.