Во имя отца и сына - [19]

За стол сели часов в десять, и, пока Новый год шагал к Москве по заснеженной сибирской тайге, не было конца тостам за здоровье Николая Григорьевича. Пили за его шестьдесят славных лет, за его прошлое, настоящее и будущее, за то, что он живет на этом свете, украшая землю своими делами, за его милую жену и деток, достойных своих родителей. Детки, правда, отсутствовали. Они встречали Новый год в своей компании за городом, на даче Ефима Поповина. Отдав должное имениннику, постепенно перешли к другим тостам и прежде всего заговорили об искусстве и литературе, должно быть, потому, что эта область считается доступной почти всем мало-мальски культурным и образованным людям.

Именинник спросил "министра культуры" (так здесь называли Александра Маринина), что нового на его фронте. Польщенный тем, что его назвали "министром культуры" в присутствии директора завода, так сказать, его непосредственного начальника, Александр Александрович, или просто Алик, бойко ответил:

- В арабской академии в Багдаде какие-то неизвестной породы черви-точильщики пожирают редчайшие древние книги. И ничего сделать нельзя. Жрут - и точка! Как вам это нравится?

- Дустом травить надо, - просто и без всякого удивления ответил Герцович-старший, бритоголовый сухонький старик с печальными глазами на усталом, иссеченном мелкими морщинками лице. Все это он считал мелочью, житейской суетой, на которую не стоит тратить ни сил, ни здоровья. Проблемой всех проблем для него был один-единственный вопрос: будет ли сохранен мир на земле, Все остальное - пустяки.

- Эврика, Арон Маркович! - вскричал Алик Маринин. - В том-то секрет, что нет никаких средств борьбы с этими червями-точильщиками. Своего рода шашель. Гибнет древняя культура, цивилизация!

- Подумаешь, потеря, - вступил в беседу Поповин. - Кому нужны старые книги? Тут новые читать некогда. Может, есть смысл и нам завести этих червей?

- Не в том дело, сам факт потрясающ! Никаких средств борьбы, а? Вот это здорово! - уже не с сожалением, а с восхищением продолжал Маринин, возбужденно размахивая руками.

- Ну и что же? Как будто мало в жизни потрясающего, - сказал театральный режиссер Михаил Савельев. - А вы знаете, что в мире обладает самой могучей энергией?

- Бык или солнце? - иронически отозвался Златов.

- Представьте себе, ни то, ни другое. Космические лучи, - уточнил Савельев.

- А разве не солнце их источник? - полюбопытствовал Иван Петров.

- В том-то и дело, что нет. А что именно - никто не знает. Откуда такая бешеная энергия?

- Ее выделяют взорвавшиеся звезды, - авторитетно произнес Николай Григорьевич.

- Вы так считаете? - спросил Златов, склонив набок тяжелую голову.

- Не я, а крупные советские ученые: Шкловский и Гинзбург.

- Все это чепуха, гипотезы, - отрубил Златов.

Но всезнающий и неумолкающий Алик Маринин никому не хотел уступать пальму первенства. Он считал своим долгом говорить, заставляя других слушать. Тем более это было важно в присутствии директора завода, на которого директор Дома культуры должен произвести неотразимое впечатление. Тогда ему, Алику Маринину, плевать с космической высоты на какого-то ортодокса Глебова, будь он хоть трижды секретарь парткома. В конце концов, сколько сменилось этих секретарей на памяти Алика! Он же, как руководил культурным очагом завода, так и будет руководить, пока сам не сочтет нужным оставить этот скромный, но пока устраивающий его пост. И Маринин щедро угощал не очень остроумными анекдотами.

Потом марининский "конферанс" запивали французским коньяком "Наполеон" и венгерскими винами "Токай" и "Бычья кровь". Потом спорили, какая водка лучше, демонстрируя свои познания в этой области. Именинник считал лучшей японскую саке, которую делают из риса; Поповин находил, что приятней грузинской чачи водок нет - все-таки из винограда гонят; Иван Петров хвалил виски, Арон Герцович - московскую с золотой медалью.

И только Михаил Савельев вообще не признавал никаких водок и пил сухие вина, из которых выше всех ценил терпкое болгарское "Мельник", единственное в мире.

- Оно делается из особого винограда, который растет в небольшом горном селении Мельник и больше нигде, - объяснил басом этот упитанный немолодой человек. Поведя орлиным взглядом, он внушительно добавил: - И представьте себе: вымирает этот виноград. И ученые не могут его спасти. Никак, представьте себе. Тоже уничтожает какой-то неистребимый паразит.

Прошлым летом режиссер отдыхал на Золотых песках близ Варны и слышал там такую легенду.

Тут снова Алик Маринин вступил в роль балагура и весельчака и, явно любуясь собой, спросил Поповина, в каких случаях падает авторитет высоких инстанций.

- Меня эта проблема никогда не интересовала. Большой политикой не занимаюсь: талантах нет, - наигранно отмахнулся Ефим, и Маринин сам ответил на свои вопрос:

- Когда высокие посты занимают низкие люди, - и загадочно взглянул на Ивана Петрова, будто на что-то намекал.

- Браво, браво!.. - визжали дамы и хлопали в ладоши.

- Остро и смело сказано! И главное, типично, - мотнул большой круглой головой Златов и, протягивая через стол тарелку, попросил: - Будьте любезны, подбросьте мне кусочек карбонату. Попостней, пожалуйста. - Затем к хозяйке дома, которая сидела рядом с ним: - Вчера в магазине встретил вашу невестку, Ларису. Так ее, сдается, зовут? Хороша девчонка.