Во главе действующего флота - [32]

»[307]. Не всегда достоверной оказывалась и информация, поступавшая из штаба Кавказской армии. Так, 1 (14) января 1915 г. генерал-квартирмейстер штаба армии генерал-майор Л. М. Болховитинов сообщил в Севастополь, что агентурные сведения не подтверждают факта подрыва линейного крейсера «Гебен» на минах (это произошло фактически 13 (26) декабря 1914 г.[308]), и высказал предположение, что «слух… пущен турками с целью замаскировать готовящиеся выходы «Гебена»[309]. 12 (25) января из того же источника в штаб флота поступила дезинформация о появлении неприятельского дредноута в Черном море 2–4 (15–17) января[310], тогда как в действительности ремонт корабля был завершен только в середине марта[311]. В феврале 1915 г., в ходе обсуждения вопроса о выборе пункта маневренного базирования вблизи Босфора, даже морской министр в докладе на имя Николая II вынужден был оперировать «слухами» и «непроверенными агентурными данными» о составе береговой артиллерии и численности гарнизонов турецких портов Зунгулдак, Инада и Эрегли[312].

Не лучше обстояло дело и на Балтике. «Страдаем отсутствием сведений, где и что делает германский флот, то же и шведский, также вероятный противник», — докладывал в Морской генеральный штаб адмирал Н. О. фон Эссен за несколько дней до начала военных действий[313]. В. М. Альтфатер в первые дни войны констатирует: «Надо сознаться, что в мирное время это дело (разведка. — Д. К.) у нас достаточно налажено не было»[314]. Еще откровеннее выразился на сей счет флаг-капитан по оперативной части штаба командующего Балтфлотом капитан 1 ранга А. В. Колчак: «Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена ноль. Она ничего путного не дает»[315].

Император Николай II, командование флота Балтийского моря и офицеры крейсера «Россия» (февраль 1915 г.)

В кампаниях 1914 и 1915 гг. отсутствие полных и достоверных разведсведений весьма ограничивало оперативные возможности флотов. 30 августа (12 сентября) 1915 г., подводя итоги деятельности Черноморского флота по нарушению неприятельских морских сообщений в течение десяти месяцев войны, А. А. Эбергард докладывал в ставку: «Немцам, по-видимому, удалось совершенно расстроить как нашу, так и наших союзников агентуру, которая теперь совершенно не дает данных о движении военных судов и даже о числе имеющихся подводных лодок, а сообщает только сенсационные слухи, очевидно, сильно преувеличенные, из греческих источников, которые достаточно всем известны по своей фантастичности»[316].

Явно неблагополучное положение с разведывательным обеспечением сил, выявившееся уже во время июльского (1914 г.) кризиса, заставило балтийское командование в инициативном порядке ввести в штабе командующего должность «заведующего разведкой», которую занимали старший лейтенант О. А. Щербачев (с июля 1914 г.), лейтенант Г. Е. Чаплин (с сентября 1914 г.), лейтенант Ф. Ю. Довконт (с октября 1914 г.), лейтенант А. А. Сакович (с мая 1915 г.). К началу лета 1915 г. в штабе командующего Балтфлотом фактически функционировало разведывательное отделение во главе со вторым (радиотелеграфным) флагманским минным офицером штаба флота старшим лейтенантом И. И. Ренгартеном. Последний с осени 1914 г. играл ведущую роль в организации радиоразведки на театре, весьма преуспел в этом деле и завоевал заслуженную репутацию главного специалиста по германскому флоту[317].

Лишь к исходу второй военной кампании сначала на Балтике, а затем и на Черном море перераспределение разведывательных функций в пользу штабов командующих флотами получило официальную формализацию. 4 (17) сентября 1915 г. вступило в силу «Положение об оперативной части штаба командующего флотом Балтийского моря», в соответствии с которым в оперативной части было впервые сформировано штатное разведывательное отделение. К его «предметам ведения» были отнесены «установление заданий для агентурной разведки и контрразведки; сбор и обработка сведений о противнике, получаемой от указанных выше учреждений, а также от войсковой (в прибрежных районах) и судовой разведки; своевременное осведомление об обстановке надлежащих начальников; издание постановлений о пользовании телефоном, телеграфом и проч.»[318]. Хотя, согласно Положению, возглавлять отделение должен был старший флаг-офицер по оперативной части, de facto во главе разведки Балтийского флота остался И. И. Ренгартен.

Спустя полтора месяца — 14 (27) октября 1915 г. — начальник Штаба главковерха генерал от инфантерии М. В. Алексеев утвердил «Положение о разведывательном и контрразведывательном отделениях Штаба Черноморского флота в военное время»[319], появление которого стало следствием инициативы флаг-капитана по оперативной части капитана 1 ранга К. Ф. Кетлинского. На должность «третьего помощника флаг-капитана оперативной части», возглавившего оба созданных отделения, был назначен капитан 2 ранга А. А. Нищенков, заведовавший ранее черноморским столом особого делопроизводства Морского генерального штаба. В его распоряжение поступили «три старших флаг-офицера: первый — для ведения разведки по морской части, из офицеров флота, второй — для ведения разведки по сухопутной части, из офицеров армии, третий — для ведения контрразведки, из офицеров флота (может быть из отдельного корпуса жандармов)