Внутри - [69]

Тарасов подтвердил мои догадки:

— Я не могу.

— Ну вот и все.

— Нет, не все! Вы можете оставить его…

— Где, в дурдоме? — язвительно осведомилась я. — Мы уже обсуждали это, понятно, что я этого не сделаю. А теперь, после всего случившегося, вам и предлагать не следует! Потому что если вдруг я действительно решу оставить его в какой-нибудь клинике, долго эта клиника простоит?

Я прекрасно понимала, что катастрофа в больнице была связана сразу с несколькими факторами. Близость шахт, то, что Руслан пришел в себя, попытки ставить на нем эксперименты — все это сыграло свою роль. Но даже если я увезу его подальше и запру в какой-нибудь глуши, я просто выиграю время. Двери лифта все равно останутся открытыми, и из них все равно полезет непонятно что!

Но Тарасов и сам все это понимал.

— Я имел в виду не клинику, — уточнил он.

— А что же тогда?

— Пещеру. Вы можете довести его туда, но вам не обязательно отправляться туда с ним. Если он пойдет один, все очень быстро решится.

Гениально. Если толкнуть беспомощного, ничего не соображающего человека во тьму пещеры, где водится черт знает что, понятно, что он долго не протянет! Но зачем тогда идти на такие сложности? Не проще ли сразу швырнуть его под поезд?

— Я ведь вас с собой не зову, — напомнила я. — Вас никто рисковать не заставляет, а я как-нибудь разберусь.

— Он опасен не только для вас.

— Лично вы можете что-нибудь сделать для меня и для него?

— Только подвезти вас в нужную сторону, — хмуро ответил Тарасов.

— Вот это и делайте, а дальше я сама разберусь.

— Да уж… Остается только надеяться, что вы, разбираясь, примете правильное решение.

Он больше не пытался говорить со мной. Чувствовалось, что ему неуютно в присутствии Руслана, который сейчас был безобиднее ребенка. Думаю, Тарасов был бы не против даже третий глаз на затылке отрастить, лишь бы наблюдать за своим спутником постоянно!

Но нам он все-таки помог. Тарасов довез нас до придорожного мотеля, отсюда было не так уж далеко до пещер. Возможно, он подвез бы нас и дальше, однако сгущались сумерки, а он и так боялся. Да и мне нужен был отдых!

— Удачи вам, — сказал он на прощанье. — Лично вам, Екатерина. Надеюсь, еще увидимся.

— Без обид, но лично я не разделяю эту надежду.

Он думает, я так легко забуду, что он сдал тем хорькам Руслана? Да конечно! Я не собиралась даже притворяться, что простила его.

Комната в мотеле была маленькой и грязной, но мне было уже все равно. Жить можно! Душ немного взбодрил меня, однако мне все еще хотелось уснуть, настолько, что меня даже сны не пугали.

Но — нельзя. Потому что для начала мне нужно было узнать, что случилось в больнице, и я включила маленький, перемотанный изолентой телевизор.

Что ж, после того, как они выкрутились с поездом, следовало ожидать, что они и с больницей не растеряются. И — пожалуйста! Эти два происшествия даже связать умудрились. Оказывается, тот негодяй, что распылил отравляющий газ в поезде, сделал это специально, потому что он террорист и вообще скотина. Потом добрые люди забрали эту сомнительную личность в больницу вместе с другими пострадавшими, не распознав преступника. А уже там террорист не просто устроил многим отравление, он добился взрыва, серьезно повредившего здание.

Ну а самое любопытное открытие поджидало меня в конце выпуска: этим террористом была я.

Я шокировано вглядывалась в фото на экране, пытаясь понять, не мерещится ли мне. Но нет, на тысячах экранов страны сейчас красовалась моя физиономия! И из этого сюжета я узнала о себе много нового.

Оказывается, у меня давно уже была тяжелая жизнь. Я не могла получить постоянную работу и испытывала острый недостаток денег. Потом я вынуждена была взять на себя опеку о муже-инвалиде, который меня бросил, и это окончательно сломало мою и без того хрупкую психику.

Вот такая вот бредятина. И никого не интересовало, что я добровольно стала фотографом, что с заказами у меня все было нормально, что на моем счету лежала приличная сумма, что я жила в собственной квартире. Ну а то, что мне навязали опеку над мужем? Да я этой опеки с огромным трудом добилась, какое там «навязали»!

Но нет, никто не будет проверять факты, все верят тому, что им говорят по телевизору, всегда. Журналисты ведь врать не будут!

Уже все это было плохо, а тут еще они вставили в сюжет опрос моих соседей, но не всех, а тех, кто изначально на меня зуб точил и просто позлословить любил. Людмилки, например! Она старательно изображала из себя святую женщину, рассказывая, как из моей квартиры по всему дому плесень пошла да как я сиделку мужа убила. Она врала так же нагло, как журналисты, но журналисты — по работе, а она — из любви к искусству!

Завершение у сюжета было логичное: меня и Руслана объявили в розыск. Мол, сбежала, психованная, да еще и беспомощного мужика с собой прихватила. Позвоните, люди добрые, помогите остановить преступницу!

Как и следовало ожидать, после этого мой телефон разве что не взорвался. До меня пытались дозвониться все: родственники, друзья и приятели, клиенты, те соседи, что поадекватней Людмилки, даже следователь, который вел дело Алеси.

Но ни с кем из них я говорить не собиралась, просто сил не было. Я сделала единственное, что сейчас казалось мне правильным: отключила и разобрала телефон.