Внутри - [14]

Но и верить, что он такой, как раньше, уже не получалось. Как я объясню это соседям? Они Руслана никогда не видели, я переехала в эту квартиру, когда он меня бросил. Что они скажут, если узнают, что он — сумасшедший? Знаю я пару дамочек, которые тут же начнут доносы строчить! Но какой смысл уже сейчас дергаться? Буду решать проблемы по мере поступления, все равно я не смогу вернуть Руслана туда — только не после всего, что я узнала!

Мы ехали в тишине. Иногда я смотрела на Руслана, надеясь на прояснение, хоть на какое-то узнавание… Ага, размечталась! Мир был ему совершенно безразличен, его, в отличие от того же ребенка, не интересовали даже деревья, мелькающие за окном.

Зато он был послушным, этого не отнять. Когда мы добрались до дома, я сказала ему выйти — и он вышел. Сказала сумку нести — он понес. Смиренный, как ягненок… Вот только Руслан, которого я знала, ягненком не был.

Я поспешила провести его в квартиру, надеясь, что никто не заметит нас. Хотя зря я это, конечно, его сложно было не заметить. Но сначала они не поймут, кто он такой, а потом я что-нибудь придумаю… наверно.

Надеюсь, что придумаю.

Сегодня у меня была забота поважнее: обработать его раны. Одевали его без меня, и я понятия не имела, удосужился ли кто-то помочь ему. Да и потом, я пока побаивалась его. Чтобы преодолеть это, мне нужно было сразу перейти к самому сложному, коснуться его, убедиться, что он не нападет.

Оставив его вещи в коридоре, я провела Руслана на кухню, там свет был поярче.

— Разденься до пояса, пожалуйста, — попросила я.

Он никак не ответил, даже не кивнул, и по его взгляду было непонятно, слушал он меня или нет. Но он начал раздеваться — значит, слушал. Анатолий Александрович не ошибся: Руслан выполнял все, что ему скажут. И как-то тоскливо у меня было на душе от этого… То есть, если бы он спорил и скандалил, было бы хуже, я понимаю. Но я хотела не буйного психа увидеть, а вернуть своего мужа.

Ситуация получалась почти потусторонняя… Руслан снова был в моей жизни, он сидел на моей кухне — то есть, случилось то, что еще вчера вечером показалось бы мне невозможным. Но это сложно было назвать переменами к лучшему. Что ж, по крайней мере, мне теперь не будет так страшно по ночам! Из-за всех переживаний, связанных с Русланом, я перестала бояться ночного стука, уже хорошо.

Как я и подозревала, никто в больнице его раны не обработал. Санитары, небось, тихо радовались, что избавились от главной проблемы! Они натянули рубашку прямо на кровоточащие язвы, вот ведь идиоты… Но ничего, я все исправлю.

Я разложила на столе набор для перевязки, приготовилась заняться делом, но так и застыла в движении. Потому что здесь, при ярком свете лампы, я сумела разглядеть куда больше, чем при тусклом освещении больничной палаты. И то, что я увидела, шокировало меня.

Он был весь покрыт шрамами. Весь! Его смуглая кожа, не очень чистая и заляпанная кровью, делала это неочевидным, поэтому я и просмотрела самое главное там, в больнице. Но уж здесь от меня ничего укрыться не могло! Я знала его тело — каждый сантиметр, каждую клеточку. Поэтому теперь я не сомневалась, что шесть лет назад, когда он ушел от меня, ни одного шрама не было!

Хотя я не жалела, что не спросила об этом Анатолия Александровича. Он бы точно не сказал мне правду — как с этими пролежнями, начал бы наверняка заливать что-то про аварию, в которую Руслан попал когда-то. Только я ведь не слепая! Да, я не медик, но кое-что знаю.

Во-первых, эти шрамы были получены в разные годы. Что-то осталось на его коже после того несчастного случая три года назад. А остальное откуда? Вот это, например, похоже на след от удара чем-то острым, но не ножом, а как будто… копьем? Или палкой проткнули? Или на арматуру напоролся? В любом случае, дико! А вот это ожог, и не термический, а кислотный… А еще…

— Господи, — прошептала я. — Родной, что же с тобой случилось!

Он не ответил мне, а когда я коснулась самого жуткого шрама, Руслан даже не шелохнулся. Как будто меня не было — или его не было здесь, со мной.

Я сейчас даже об этом сокрушаться не могла, меня завораживало то, что осталось на его коже. Это не новый шрам — но и не слишком старый, трех лет, похоже, еще нет! Такой большой, но незаметный из-за того, что он на боку, на уровне ребер, под рукой. А шрам ведь крупный, неровный, такой не оставит ни лезвие, ни пуля. Это…

У меня была всего одна догадка, но она казалась настолько невероятной, что я просто не могла в нее поверить. Я намеренно отталкивала ее, искала альтернативы, однако альтернатив не было. Мне пришлось принять невозможную правду…

На коже Руслана остался след от изогнутых, нереально огромных звериных когтей.

* * *

— Катька, ты с ума сошла?! Что это, месть? Но ты же взрослая женщина, ты не имеешь права вести себя так!

Наверно, в моей ситуации, чтобы окончательно не рехнуться, нужно искать маленькие плюсы и сосредотачиваться на хорошем. Например, на том, что ночь прошла спокойно и никто на этот раз по зеркалу не стучал. Я постелила Руслану на диване и первое время чутко прислушивалась: как он там, не нужно ли ему что-то? Но в его комнате было тихо, и я, утомленная событиями дня и предыдущей ночи, тоже уснула.