Внутренние новеллы - [9]

В последние недели Володя все чаще ночевал в городской квартире, на работе то и дело завал, а оттуда ездить намного ближе. Звонил, разумеется, говорил что скучает — по ней, по сыну, по дому. Но работа- есть работа. Лена и не возражала. Даже испытывала облегчение. Они давно толком не были вместе, даже спать стали ложиться под разными одеялами. На секс из-за обилия проблем и хлопот то сил не было никаких, а то и настроения. Как-никак уже 7 лет вместе, к человеку привыкаешь и его тело уже не воспринимается как объект ненасытной страсти, скорее как что-то обыденное, обыкновенное. В один из вечеров, когда она осталась одна, зачем-то достала из шкафа свои лучшие коктейльные наряды и методично перемерила их перед зеркалом. Оставшись в шелковом цвета нежной фуксии коротеньком платьице от Версаче, она набрала старую подругу, но та, сильно запыхавшаяся, шлендала по центру Праги с детьми в поисках гостиницы и не могла говорить. Тогда Лена налила себе белого вина и, щелкнув выключателем, села в темноте напротив окна. Темечко луны как раз только-только всплывало из-за крыши соседской веранды. Небо было неестественно прозрачным и зеленым, как океан, а до лунной лысины, казалось, можно было дотянуться рукой.

Внезапно на соседской веранде загорелся свет, и она стала похожа на огромный светящийся аквариум, в который откуда-то из глубины дома стали выныривать довольно странные люди, человек, наверное, десять. Одеты все, будто на венецианский карнавал, — девушки в средневековых платьях и высоких шляпках с вуалями, мужчины в длинных плащах и масках. Впрочем на одной девушке одежды не было практически никакой, только маска и цветная полоска вокруг узких бедер. Среди этого сброда Лена узнала высокого мужчину в синей остроугольной шляпе — это был сам Денис, собственно, сосед. Он-то и продал им часть своей родовой земли, доставшейся ему по наследству. Дом у него тогда был ветхий, годов 30-х прошлого века. Практически все местные просторные участки годов до 2000х стояли с такими точно домишками. На узких кухонных террасках светили розовым и зеленым тканевые бра, а в заваленных книгами комнатках, обшитых фанерой, ютились разнокалиберные дачники — ученые, кандидаты наук, писатели, инженеры… И все там у них было по-советски безбытно и неопрятно, об уличных клозетах даже и говорить нечего. Лена, конечно, помнила, как мама ее возила в детстве сюда в гости к какому-то профессору. День напролет болтаясь в гамаке, растянутом между соснами, с огромными птичьими кормушками по бокам, она наблюдала как смело подлетают к ней почти ручные лесные птахи, и по-детски влюбилась в эти места. Постепенно участки уходили новым хозяевам, новые владельцы в считанные годы придали этому запущенному поселку приличный, а кое где и совсем роскошный вид.

Денис, один из последних старожил, еще при первой встрече смутил ее чрезмерно артистичным прикидом. Целиком участок он продавать, увы, не собирался. С ним же не слишком-то удобное соседство, — все эти художники, писатели, фрики, чего от них ожидать можно, как знать. Однако желание поселиться в излюбленном местечке Подмосковья на берегу леса перевесило, да и предложение было весьма соблазнительным. Что уж и говорить, а люди искусства не шибко практичны, Лене это было непонятно, но оказалось очень кстати. Единственное, о чем он их тактично попросил, — не рубить вековые деревья, так и ударили по рукам. На вырученные от продажи средства сосед собственноручно вместе с какими-то подозрительными личностями перестроил старый дом. В то самое время, когда Лена с Володей увольняли очередную бригаду рабочих, а могучие кирпичные стены еле доходили до начала второго этажа, в доме напротив уже вовсю гуляли новоселье. Старый дом превратился в полубезумный многоуровневый скворечник с разноцветными кривоватыми колоннами, гигантской деревянной верандой на надстроенном втором этаже, хорошо хоть окна поставили звуконепроницаемые. Вместо третьего они зачем-то сделали открытую смотровую площадку с винтовой лестницей на южно-итальянский манер. Туда они водрузили каменные вазы, стол, и что совсем уж немыслимо — самовар с гамаком. Зимой все, включая гамак, благополучно занесло снегом. И о чем только люди думали!

Однажды, когда они были окончательно измотаны стройкой — финансово, физически и морально, Володя, поглядывая на соседские буддийские ветра и флажки, нелепо растянутые по внешнему периметру дома, с искренней досадой сказал: «Посмотри, как ветра поют, как же людям для счастья немного надо!». Лену тогда взяла необъяснимая злость. Они даже почти поссорились, что случалось очень редко. Володя был совершенно неконфликтен. Лена подозревала, что он просто уходит куда-то глубоко-глубоко в себя. Но поскольку он с ней ничем подобным не делился, она и не спрашивала, не лезла в душу. Просто спустя некоторое время он сам приходил в обычное ровное состояние, и они могли снова спокойно вместе обсуждать практические дела, делиться новостями, подшучивать, улыбаться друг другу…

Меж тем вечеринка метрах в ста по воздуху от Лениного имения, набирала обороты. Голая девушка в маске пила шампанское прям из горла, двое мужчин сбросили венецианские плащи и цветастые рубашки и резались в пинг-понг. Остальные, пританцовывая, затягивались из большущей трубки, которую передавали по кругу. Откуда-то сбоку вдруг выскочили два гитариста и лохматый бородач с большим барабаном. «Хорошо хоть их неслышно, — подумала Лена, допивая вино из бокала одним большим глотком, — надо же, взрослые люди, а какой-то балаган устраивают, как в студенческой общаге у гуманитариев», — подумалось ей, и в ней сразу зашевелились самые черные сомнения в правильности выбора места для семейного гнездышка. Она попятилась от окна, и чуть не упала, зацепившись за ковер шпилькой. Настроение резко сменилось, — от благостно-раздумчивого, к нервозному, точно ее подрезал какой-то лихач в пробке. Но лихачи — это далеко, а тут, на твоей фактически территории, перед твоим носом — такое безобразие, такой беспредел. Она скинула туфли и спустилась в нижнюю гостиную, полистала каналы на телевизоре, но ничего успокаивающего не нашлось. Тогда прокралась на цыпочках в детскую, поцеловала мальчика и вновь подошла к окну. Сквозь голые ветви антоновки была видна лишь часть сцены, где, или ей показалось, несколько человек, обнимаясь, повалилось на кровать. Сквозь рябь ветвей с набухшими почками ей стали мерещиться ритмичные шевеления голых ног и спин. «Нет, ну что за…!» — тихо, чтоб не разбудить ребенка, зашипела Лена. Впрочем, больше ничего конкретного видно не было, как она ни приглядывалась. «Нет, наверное помстилось что-то не то», — подумала хозяйка дома и примирительно про себя резюмировала: «Ну, подумаешь, вечеринка? У людей, может, юбилей или премию обмывают… Будет, что рассказать мужу, когда вернется… А завтра, нет лучше послезавтра, зайду и вежливо попрошу их развесить шторы или жалюзи что ли, тут ребенок все-таки. И вообще — чувство прайвиси должно же быть каждого…». Само течение этих мыслей, разумных и простых, немного успокоило ее… На веранде же яркий свет внезапно притух, осталась мерцать лишь пара бумажных китайских фонариков. Лена еще немного постояла в детской, наблюдая за безумством теней в красном полумраке. Невольно подметила, как кто-то из девушек красиво закружился, так что юбка платья распустилась огромным солнце-клешем и пошла ритмичными волнами. В то же мгновение ровно над тем местом, где кружилась неутомимая фигурка, взошла полная красавица-луна.