Внутреннее задержание - [15]

И ведь самое смешное, это господин Горский точно подметил — он к себе Зимина не вызывал, тот к нему сам пришел и сам подставился. Получается, что ему хотелось отыскать для неясных нужд безответного человечка, на которого потом можно будет повесить всех собак и объявить виноватым во всех смертных грехах. Он сидел в своем кабинете, напряженно думал, анализировал, кем из славного коллектива можно безболезненно пожертвовать. А тут такая удача! Встречайте добровольца! Получается, ошиблись составители инструкции. Нехорошее дело — задавать необдуманные вопросы начальнику. Дурацкое и недальновидное.

Зимин с горечью отвернулся от монитора и попробовал успокоиться. Найти верный путь к спасению — вот, чего ему хотелось. По-настоящему безвыходные ситуации в жизни встречаются относительно редко. Всегда можно попытаться выкрутиться. Главное — не паниковать. Но, надо признать, что положение было не из приятных. Он не мог отказаться исполнить прямой приказ начальника. Зимин ни на минуту не забывал, что от природы склонен к излишне эмоциональному восприятию действительности. Это предательское чувство следовало преодолеть. В своих записках он постарался быть максимально точным и информативным. Главное, ему нужно было использовать только простые и законченные предложения, чтобы никто не смог вставить между словами ничего искажающего нейтральный замысел.

Ему пришлось писать о себе, но проделывать это, не снабдив свое сочинение изрядной долей иронии, у него не получалось. И это было хорошо. Господин Горский должен узнать, что в нерабочее время Зимин умеет смешить. Не исключено, что ему понравится. Зимину очень бы этого хотелось.

Работа над дневником потребовала изворотливости. Но Зимин был уверен, что ему удалось выполнить приказ господина Горского о фиксировании мыслей и эмоций с максимальной осторожностью. В некоторых записях он был в меру откровенен, но отсебятиной не злоупотреблял. Себя не жалел, но и подставляться особого желания у него не возникало. Зимин даже два раза перечитал написанное и заменил некоторые слова на более точные и простые. Вот что у него получилось.

Запись в дневнике — 1

При желании личную жизнь на лунной базе можно организовать не хуже, чем в центральных районах Санкт-Петербурга или Москвы. Для этого нужно запомнить и неукоснительно выполнять одно очень простое правило: не следует задавать вышестоящим персонам вопросы. Мое извращенное сознание начинающего сочинителя, а ведение дневника, наверняка, можно считать формой сочинительства, назойливо подсовывает мне подходящие к случаю определения: глупые, умные, заковыристые, наивные, риторические. Но я прекрасно понимаю, что все это пустые слова. Практические навыки человеческого существования оставляют здравомыслящему человеку только одну верную тактику поведения — не задавать никаких вопросов вышестоящему начальнику, каким бы эффектным и красивым словом их не характеризовали, не задавать, и все. Ни при каких обстоятельствах.

И больше самокритики в оценке жизненной позиции, естественно. Самого-то меня в последнее время буквально переполняет желание задавать вопросы всем подряд, приходится собирать в кулак всю свою волю, чтобы не наделать глупостей. Любопытно, может ли начинающий сочинитель обладать не извращенным сознанием? Боюсь, что, увы, не может. В противном случае он занялся бы докладными записками или заполнял информационные листки. Кстати, в конце прошлого века все подобные литературные опыты назывались доносами, их создателей презирали, а один из великих фантастов конца ХХ века и вовсе предлагал отлавливать доносителей и топить их в нужниках, не помню, касалось ли это наказание только поставщиков ложных сведений или распространялось на все поганое сословие сексотов?

Не следует думать, что я разделяю эту крайнюю точку зрения. Ну, насчет нужника. В настоящее время, впрочем, это не принципиально. Так часто случается в динамично развивающихся социосистемах — ответы на вопросы, которые представлялись чрезвычайно важными, через совсем небольшое время, оказываются ничтожными или надуманными. Благополучная жизнь — самый наилучший цензор для обуздания нашего любопытства. Скажем так, именно неослабевающая жажда благополучной жизни, заставляет нормально функционирующее человеческое существо быть предусмотрительным. Получается, что прогресс — вечный источник исторического оптимизма и наилучший отвечатель на надуманные вопросы.

И все же, как мне кажется, сложившееся в настоящее время представление о том, что презрение к доносителям есть явная нелюбовь к социосистеме в целом, имеет под собой веские основания. Я уверен, что вольнодумство, — а неумеренная критика охранительных служб, конечно же, вольнодумство, — не должно поощряться ни при каких обстоятельствах. Даже если речь идет о некоторых людях, пострадавших от непредумышленных судебных ошибок. «Подобное примитивное мышление поставило бы под угрозу концептуальную безопасность системы». Цитирую по памяти интервью министра охраны. Нет причин не доверять профессионалу.

Путь к прогрессу не может ставиться под сомнение. Для продвижения по нему требуется совершать не всегда популярные действия. Но так устроена жизнь. С этим следует смириться. Нельзя совершать только хорошие поступки.