Внутреннее существо человека и жизнь между смертью и новым рождением - [19]

Откуда притекает к нам, однако, такая душевная сила в современном периоде времени? Чтобы подойти к ответу я бы хотел указать следующее: можно проследить различные философии и у отдельных философов проследить тот способ, каким они приходят к понятию Бога. Ясно, что, найдутся такие философы, обладающие достаточной глубиной, чтобы убедиться из самого мира, что можно говорить о пронизывающем мир Божественном. В 19‑м веке достаточно взять хотя бы только Лотце, который в своей религиозной философии старался создать нечто, стоящее в полном созвучии с остальной его философией. Но можно было бы взять и других философов, которые тоже были достаточно глубоки, чтобы иметь религиозную философию. Одну особенность можно отыскать у всех этих философов, одну определенную особенность. Эти философы, мысля, проникают своими соображениями с физического плана к Божественному, они думают, исследуют философским способом и приходят к тому — как мы это именно видим у Лотце, — что явления и сущности мира связаны воедино божественным основанием, которое все насквозь пронизывает и все приводит в известную гармонию. Если, однако, ближе подойти к таким религиозным философам, то можно заметить, что все они имеют всегда одну особенность. Они именно приходят к одной Божественной Сущности, Которая все пропитывает и пронизывает, и когда приглядишься к этой Божественной Сущности, к этому Богу философов, то приходишь к заключению, что Он приблизительно тот Бог, Которого, скажем, еврейская или, главным образом, христианская религия, называет БОГОМ ОТЦОМ. К этому может прийти философия, она может созерцать природу и быть достаточно глубокой, чтобы не отрицать пустоголовым материалистическим образом все божественное, она может прийти к божественному, приходит, однако, тогда к Богу Отцу. Если проследить философов, то можно совершенно точно показать, что простая философия, как мыслящая философия, ни к чему иному вообще не может привести, как только к монотеистическому Богу Отцу. Если у отдельных философов, например у Гегеля и других, выступает Христос, то Он исходит не из философии — это можно доказать — Он перешел из позитивной религии. Они знали, что позитивная религия имеет Христа, и они могли говорить о Нем. Разница в том, что Бога Отца можно найти в философии, Христа никакая философия не дает возможности найти путем мыслительных созерцаний. Это совершенно невозможно. Это положение я советовал бы вам хорошенько взвесить и много над ним поразмыслить, и если его хорошенько понять, то оно ведет к чрезвычайно значительной глубине человеческих исканий и душевных стремлений. Оно, однако, конечно стоит в связи кое с чем, что в христианской религии находит даже весьма красиво — символическое, картинное выражение. А именно, благодаря тому, что отношение этого другого Бога, Христа, к Богу Отцу принимается как отношение Сына к Отцу, это весьма значительно, хотя это лишь символ. И интересно то, что Лотце, например, ничего не может с этим сделать. Что этот символ не может быть принят дословно, само собой разумеется, говорит Лотце: потому что, — думает он, — один Бог не может быть Сыном другого Бога. Но в этом символе заключается нечто весьма показательное. Между Отцом и Сыном существует нечто в роде отношения причины к следствию, потому что в Отце нужно искать причину Сына. Сына не было бы, если бы не было Отца — причина и следствие. Но человек, который потенциально может иметь сына, имеет также, конечно, возможность и не иметь сына, он может быть бессыновным. Он остался бы при этом тем же человеком. Причиной является человек «А», следствием — человек «В» — сын. Однако, действие есть свободный поступок, действие вытекает из причины как свободный поступок. Поэтому необходимо, когда изучают причину и ставят ее в связь с действием, интересоваться не только существом причины: потому что этим еще ничего не сделаешь, но необходимо спросить, действительно ли причина причиняет, в этом то и заключается дело. Философия имеет ту особенность, что она прядет нить мыслей, один член развивается из другого, в предшествующем ищется последующее. Как философы они правы, но при этом они никогда не придут к отношению, получающемуся, когда принимают во внимание, что причина совершенно не обязана причинять. По своей сущности, причина может оставаться тем же, независимо от того, причиняет ли она что — либо как причина или нет. Это ничего не меняет в существе причины. И вот это многозначительное обстоятельство выявляется нам в символе Бога Отца и Бога Сына, — что Христос привходит к Богу Отцу как свободное творение, как творение непосредственно не вытекающее из него, а стоящее рядом с предшествующим творением как свободный акт, который имеет возможность и не быть. Творение, которое, не потому дано миру, что Отец должен был дать миру Сына, но Сын дан миру как свободный акт, благодаря милости, свободе, любви, которая отдает себя свободно в своем творении. Поэтому никогда нельзя будет тем же способом, каким приходят к Богу Отцу, подобно философам, прийти также и к Богу Сыну, к Христу.